Артем Полярин - В зоне листопада

– Напомните ему, что покушение на жизнь человека и, тем более, сотрудника Мнемонета может стоить ему дорого.

– Хорошо, я передам.

Второе предупреждение произошло через неделю после разговора с охранником. Голубое небо без единого облачка, за ржавой решеткой прогулочного дворика, радовало глаз и успокаивало душу. Свежий морозный воздух приятно щекотал ноздри. В такие минуты хотелось надеяться и жить. Чем Никон и наслаждался, стоя в сторонке от кучкующихся зеков. Человек подошел тихо и незаметно. Шипя, спросил:

– Ну, что, фраерок. Мне тут кусочек печени твоей заказали. Готов поделиться?

Махнул перед Никоном заточенной ручкой от ложки. Махнул осторожно, так, чтобы предмет не попал в поле зрения камер видеонаблюдения. Здесь пустить заточку в ход он вряд ли бы решился.

– Кто заказал?

– Ты знаешь кто.

– Не готов.

– Тогда делай выводы. Сдашь – прирежу.

Никон разозлился. Вежливая охранница, не махавшая перед носом острыми предметами, к грубости не располагала. Этот же, рассуждающий о печени с остатком ложки в руке, раздражал. Пошел в атаку:

– Передай Графу – если он не успокоится – у меня на воле есть человек, который его успокоит и принесет мне в передачке кусочек его печени. Понял?

Мясник удивился. Огляделся по сторонам.

– Ты что, не понял? Оплачено все. Зачем тебе его печень, если у тебя своей уже не будет?

– Ну передай, чтобы отменил заказ. А то пожалеет.

– Это теперь наши деньги. Никто их отдавать не будет. Тебя сейчас прирезать или попозже?

Никон, повинуясь раздражению, ответил жестко и коротко, зло глядя в мутные выцветшие глаза:

– Сгинь!

– Да я тебя…

Человек начал было махать перед Никоном заточенной ложкой, напряженным гнусавым голосом рассыпая угрозы. Вдруг – осекся. Побледнел. Зашатался. Рухнул на пол. Никон же безучастно стоял и наблюдал, как широко разинутые глаза стекленеют и закатываются. Рот пытается жадно ухватить порцию воздуха. Пальцы, уже не способные удержать самодельное оружие, скрючиваются, скребут пол. Когда подбежали товарищи, наблюдавшие за разговором со стороны, человек уже был мертв. Сгинул, как и пожелал ему Никон. В толпе заключенных послышался ропот:

– Сука мнемонетовская!

– Человека отравил!

– Ты – покойник.

Охранники напали без предупреждения. Замок в камере Никона можно было запирать и снаружи, и изнутри. Запирать изнутри тюремную камеру Никон считал абсурдом, но все же, из осторожности пользовался такой возможностью. Полуночный сон получился рваным, тревожным. Чудовища, посещавшие сны в последнее время, становились все страшнее и агрессивнее. Перевозбужденная и уставшая нервная система, готовая к скатыванию в закономерную депрессивную яму, реагировала на такой отдых болезненно остро. Приглушенный щелчок замка, хоть и слился почти с ночными шорохами, но все же послужил для Никона сигналом. Открыв глаза, он посмотрел в сторону приоткрывшейся двери. В нее скользнули двое. Тихо направились к его двухъярусной кровати. Никон быстро вскочил. Громко спросил:

– Что случилось?

Охранники – это стало понятно по знакам отличия, ничего не ответили. Молча пошли на Никона. В двушке оказалось тесно. Наступающим пришлось выстроиться в колонну. Первый – массивный здоровяк, проворно кинулся на жертву, прижавшуюся к стене у стола. Блокировать удар эмалированной миски в голову не успел. Отскочив от тычка ногой назад, налетел на второго. Почему он не попытался нанести ни одного удара здоровенными кулаками? Никон подумал, что лишние следы драки им не нужны. Угадал. Здоровяк схватил с кровати матрац с одеялом и подушкой и, закрывшись им, как щитом, проворно кинулся вперед. Деться в тесном помещении от бульдозера некуда. Никон попытался нанести удар по держащим щит рукам, но получилось мягко и смазано. Тоже уперся в матрац, стараясь энергичными толчками вытеснить нападающих из камеры. Они оказались тяжелее. Удары босыми ногами по голеням тоже, кроме сдержанных матов из-за матраца, ничего не дали. В конце концов, Никона прижали к стене и начали душить. Сейчас он пожалел, что ранее, в пылу боя позабыл о возможности звать на помощь.

Вдруг давление спало. Послышался сначала один звук падающего тела, потом рухнул, накрыв здоровяка и матрац. Почти так же, как и человек с ложкой, эти двое испустили дух за десять секунд.

– Вам не кажется странным, что рядом с Вами за две недели погибли три человека?

Говард спокоен, как обычно. Так, словно настоящий повод для вопроса его вовсе не волновал.