Валентин Гуржи - Поселок

песочную кучу возле дома Татьяны, сказал, не глядя на Роберта:

– Мы сейчас расстанемся, Роберт. У вас свои проблемы, у меня свои. Надлежит вплотную

заняться вашей уважаемой супругой и тем, кто стоит за ее исчезновением. Честно скажу, да

это, я знаю, для вас уже не секрет, второе меня больше интересует, извините. Такова жизнь.

Это моя работа. Я с вами свяжусь, когда потребуется, но и вы не игнорируйте моего

расположения к вам, Роберт… И еще. Я обещал откровенность за откровенность. И надеюсь,

вы не станете разубеждать или обнадеживать и без того в тоске жену своего друга иллюзиями

– не хороните преждевременно того, кто представляет ценность даже для врагов. Надеюсь, вы

меня правильно поняли.

Роберт не удивился ответу на свой лобовой вопрос. Наверное, и потому, что сам знал,

каким он будет.

Тихая наплывающая радость заполняла сознание уверенностью в еще совсем недавнем

предположении. Назаров и его смерть – несовместимые понятия.

Все последующее произошло непредсказуемо. Едва из открытой двери остановившейся

напротив калитки машины выпорхнула Наташа и вслед за ней, тепло распрощавшись с

69

Федором, остался на дороге Роберт, как со стуком об остов калитки распахнулась дверь и

навстречу Наташе, расставив руки, уже бежала Татьяна.

Она рыдала. Коротко обняв ребенка, бросилась к Роберту и ничего хорошего еще не

ожидающий инженер, стоял, решив, что будет. Достигнув цели, Татьяна повисла на шее

отрешенного отца семейства, и обильно смачивая его лицо влагой, целовала куда попало.

Сколько бы длился этот процесс, неизвестно, но следом уже шла незаконная теща с каменным

красным от выпитого спиртного лицом и плотно сжатыми губами. Роберт внимательно

рассматривал ее руки и когда убедился, что они не несут смертельно сжатых кулаков,

успокоился. А еще, когда она расставила их в стороны и заулыбалась скупой волевой

улыбкой, совсем разомлел. Она подошла и обняла их обоих с Татьяной прямо на дороге, на

глазах у высунувшихся из своих дворовых щелей любопытных соседей.

Его прошибла слеза. Он нежно обнимал Татьяну, на ходу целовал в губы и,

спотыкающуюся, вел во двор.

Глава 20

Борька

Непослушными пальцами он наталкивал в патрон порцию заряда. Тетка Мария, да и

многие соседи по улице называли его Старшиной. Когда приходилось о нем говорить, ни

фамилии, ни имени его не произносили. Время выветрило из людской памяти его настоящее

имя.

Его дом в два этажа, окруженный деревьями огромного сада, стоял так, что с улицы не был

виден. Неизвестно, когда он появился, и в последние годы время от времени вызывал

удивление у соседей: когда же Старшина все успел завезти – и кирпичи и доски, – не

нашуметь ударами топора и визгом пилы? Прямо – чудо. Да и сам он появлялся на улице

незаметно. Стоял возле своего двора неподвижно, с красным мясистым лицом тучного

мужчины, и смотрел на все тяжело и спокойно. «Прогуливался» он в основном утром, молча

провожая взглядом свою старуху-мать на базар.

В одно такое утро жалобный собачий визг нарушил спокойствие Старшины. Наряженный в

лохмотья своей хозяйки, выброшенные на улицу, с панамкой на голове, соседский пес Плутон

перепрыгнул через забор на улицу как раз в тот момент, когда бабка возвращалась с базара.

Пес ошалело несся ей навстречу, пытаясь сбросить панамку, и Старшина видел, как старуха

выронила корзинку с клубникой и повернула в обратную сторону. Он понял, чья это была

работа, когда со двора Марии выбежал Борька и принялся собирать клубнику. Это он в

последнее время повадился в сад со стороны реки, где забор был слаб, а местами прохудился

совсем…

Старшина молча сжал челюсти и зашел к себе во двор. Он не мог простить Борьке издевки

над матерью. А еще больше – хозяйке дома – Марии, у которой жил мальчишка с родителями,

– за то, что взяла и держит теперь неспокойных квартирантов.

Нервничая, непослушными слегка подрагивающими пальцами, он набивал патрон

шестнадцатого калибра порцией заряда.

«Как в охотничий сезон, да не та лихорадка», – злясь на себя, думал Старшина.

Шаркая тапочками, к нему приблизилась старуха. Она пошамкала беззубым ртом, сомкнув

плотно губы. Пристально посмотрела на руки сына, стараясь понять, зачем это он

потемневшее от времени свое охотничье ружье стал чистить.

70

Старшина промолчал, прикинувшись очень занятым, но старуха стояла и ждала ответа, в