Виктор Довженко - Белые гондолы. Дары Отступника

– Да, какой черный поток. Ты знаешь, а ведь мое имя переводится «поток» с древнееврейского. Можно представить, что если крикнуть «Юнус!», мне ответит не эхо, а мой тезка снизу. Слышал, что в ущелье есть бездонная трещина? Во-он там!

Юнус вытягивает руку по направлению к красноватой скале, к которой каким-то чудом прилепилось деревце:

– Я сам проверял – кидаешь камешек, в звука падения не слышно! Слушай, у меня есть час, а потом меня ждут дела в гараже. Кофе?

Мы возвращаемся в гостиную, садимся в плетеные кресла, я включаю диктофон.

– Юнус, ваша профессия дала вам возможность побывать в самых затерянных точках планеты, что очень многим нашим «закрытым» горожанам недоступно.

– Да, у фотографа есть некое преимущество перед многими другими профессиями, преимущество, которое ему дает именно этот род занятий. Он имеет гораздо больше времени на разглядывание красоты мира. И он может разглядывать ее с разных точек, иногда очень даже удаленных.

– Довольно сибаритское преимущество, как вы думаете?

–Может быть… Псалмопевец Давид, ваш тезка, один из первых прославлял Бога, созерцая красоту мира. Его трудно назвать образцом для подражания, но в этом я надеюсь быть его последователем.

– То есть вы хотите сказать, что относитесь к своей профессии, как к своеобразному миссионерству?

– Можно так сказать, но наполовину. Вторая половина – это не прекращающаяся детская игра.

– Вы имеете в виду «Обратитесь и будьте как дети?».

– Что-то вроде этого. Разве это не детское занятие, рассматривать мир через маленькое окошечко и радоваться, когда увидел через него что-то симпатичное или неожиданное?

– Да, действительно. Кстати, я видел вас в часовне на озере. Расскажите, вы выросли в православной семье?

– Часовня у нас чудесная в полном смысле слова. Чудо – в том, что ее там задумали строить, в котловане этаком древнем. И результат потрясающий, конечно, получился.

Что касается моей семьи, я был воспитан, как и большинство наших соотечественников, «сомневающимся материалистом». Мама «сомневалась» больше отца, но о какой-либо религиозности моих родителей говорить не приходилось. А креститься меня привела в незапамятные времена подруга-однокурсница. Она просто сказала «Ты не будешь жалеть», я ей доверял, и покрестился. И действительно, можно сказать «Слава Богу». С тех пор уже больше сорока лет прошло…

– Я слежу за вашим творчеством и знаю, что вас всегда очень интересовали раскопки…

– Мало кого из людей, воспитанных на приключенческой литературе, не интересуют раскопки и поиски сокровищ. А работа полевого археолога вообще окружена светящимся ореолом романтики. В последние годы я к этой теме отношусь не с меньшим интересом, чем раньше, но, как бы это сказать, стал разборчивее. Как на ваш взгляд, вскрытие могил археологами и мародерами со стороны очень отличается?

– Ну да, с одной стороны научный интерес, и с другой – корыстный.

– Это не снаружи, а внутри самих копателей, так сказать, мотивация.

А со стороны – любое вскрытие могил, кроме криминалистического, это надругательство над костями. Чем больше я наблюдаю раскопки различных могильников, а ведь чуть ли не каждый приличный холм может таить в себе какие-нибудь развалины и десятки могил в придачу, тем больше сомневаюсь, что такие поиски исторической истины – хоть сколько-то богоугодное занятие.

– Но истину искать все же необходимо?

– Вот именно, «искать». Вообще во все времена люди испытывали серьезные проблемы при получении истинного знания. Это традиция, заведенная в человеческом обществе очень давно. Учеников Христа и апостолов, обращающих мир, преследовали и уничтожали, средневековых ученых, изучающих мир, преследовали и уничтожали, а в наше время этот мир истину топит в огромной мусорной куче. Девиз интеллигенции двадцатого века метко обозначил Генрих Манн: «Мы рождены искать правду, а не обладать ей».

– Что вы подразумеваете под мусорной кучей?

– Да эту нашу жалкую теорию эволюции, а также громадное количество исследований, раскопок, диссертаций, и сотни тонн литературы, из которой складывают стену между нами, нашими детьми и истиной, простой, доступной для понимания любым умом.

При этих словах Юнуса я чувствую, выражаясь незамысловатым языком вчерашних букмекеров, что поставил на правильный байк:

– Миллионы людей вряд ли согласятся с таким сильным образом.

– К сожалению, когда то или иное заблуждение разделяют огромные человеческие массы, это не добавляет этому заблуждению правдивости. Я слежу за этой темой всю жизнь, но теорема не становится аксиомой, теория эволюции бездоказательна. Хронология эволюционного развития живого мира – тоже. Но научным сообществом они давно приняты за фундамент, с этого же фундамента начинается обучение наших детей. Тогда как библейская история и хронология имеют множество бесспорных доказательств. И их все больше появляется каждый год.