Инга Кондратьева - Девятая квартира в антресолях

Дело в том, что к нему как к ректору, часто обращались именитые домовладельцы с просьбой рекомендовать кого-нибудь из подопечных его учеников, дабы заполучить себе исполнителей перспективных, но и с некоей гарантией качества. Выпускники и учащиеся, естественным образом, обходились заказчикам дешевле именитых мастеров, а результаты часто оказывались не слабее, так как молодые люди, только вступающие в конкурентную профессиональную среду, выкладывались полностью, заменяя отсутствующий опыт энтузиазмом и неиссякаемой энергией. Да и оценить по достоинству созданное на их средства сооружение или убранство, нынешние заказчики не всегда имели полную, так сказать, возможность.

В последнее время огромные деньги пришли к людям без вкуса, без основ даже художественных знаний, без понимания связи эпох и стилей, к так называемым nouveau riche . Большинство именитых зодчих коробило от требований подобных заказчиков, выражающихся чаще всего понятиями: «Сделайте нам красиво и богато!» У студентов же права голоса пока не было, а опыт нарабатывать где-то было нужно. Не последним аргументом в пользу начинающих, многие этого плана клиенты почитали и такой аспект, как их сговорчивость.

И вот очередным соискателем рабочей и творческой силы к профессору Минху обратился некто Свиридов Никанор Несторович. Держатель акций. Коллежский советник. Миллионщик. Самодур. Такую славу создали ему в Академии все те пять человек, рекомендованных Минхом, что сменились на стадии разработки проекта всего за год. Первым был преподаватель Академии (по его просьбе мы не станем афишировать его звание и фамилию), который случайно присутствовал в кабинете Минха при первом визите Свиридова и, поняв объем работ и их финансирования, убедил профессора, что отдавать такой заказ ученикам непрактично. Он взялся сам и выдержал два с половиной месяца, а после клял себя за жадность и недальновидность, уступив право общения с «денежным мешком без воспитания и разума» кому угодно!

Далее последовали три недавних выпускника Академии, продержавшиеся от месяца до четырех, и даже приступившие к практической перестройке. И еще один преподаватель, которого уговаривали уже всем педагогическим составом, зная его ровность и невозмутимость характера и взывая к гражданским чувствам, так как Академия Свиридову была многим обязана. Их общение с выгодным заказчиком оказалось рекордным – две недели, то есть три личных встречи, после последней из которых преподаватель положил ректору на стол заявление об изменении семейных обстоятельств, в связи с переездом в другой город.

Всю эту ситуацию, ничуть ее не смягчая и не приукрашивая, профессор описал своему бывшему ученику. Заканчивалось письмо так: «Зная меня, дорогой Лев Александрович, Вы поймете, почему я не смог отказать тирану на его прямое заверение, что отныне он доверяет только Вашему покорному слуге и никому более, и взялся за разработку сам. Не умея ссориться с людьми, я испытываю муки неимоверные. Ни академическими вопросами, ни моими милыми оранжереями заниматься не имею теперь никакой возможности! Отказов он не понимает, объяснений не слушает, внимания и времени требует прорву, задачи ставит взаимоисключающие, а, после своих собственных разносов и истерик, является ко мне, больному старику, как ни в чем не бывало, да с новыми требованиями. Не привлекать же мне полицию, право слово!

Деспот выкупил старинный особняк и место рядом с ним, и мучения наши должны привести к тому, чтобы все это пространство приспособить к пышному проживанию трех отдельных семей, но условно связанных воедино «под его родовой эгидой». Дело в том, что сам он, будучи заядлым холостяком, что при таком характере объяснимо вполне, имеет на попечении двух племянниц, коих намерен по достижении возраста выдать замуж, но оставить на поселении подле себя.

Я не прошу Вас, голубчик, взяться за это всерьез. Хотя Вы, да еще, пожалуй, Петухов, только и владеете даром эклектики в полном ее современном понимании, без коего навыка за этот заказ и браться нечего. Но ему повезло! Привлечь его не представляется возможным – он сейчас исполняет государев заказ. Я это к тому, под каким соусом мог бы я предложить Вас сатрапу. Если Вы сейчас располагаете собой, приезжайте, голубчик! Снимите с меня жуткую обузу, век буду Вам благодарен! Хоть неделю, хоть сколько-нибудь продержитесь, пока я сочиню себе отходной маневр. Хоть тоже из города беги! Хоть государю кланяйся, вымаливай любой проект! Я что-нибудь придумаю, голубчик. Пока, каким-то чудом, уговорил его на зимний сад, а как достроим, то и не знаю, как проснусь наутро. Спасите старика».