Анатолий Курчаткин - Через Москву проездом

«Ч-черт!..» – подумал он непонятно к. чему.

2

В министерстве Тугунину был на сегодня назначен прием у заместителя начальника главка. Назначено было на десять тридцать, но ни в одиннадцать, ни в двенадцать, ни в час заместитель не принял. Тугунин бесцельно болтался по коридору, сидел на стуле у вделанного в стену шкафа одного из отделов, время от времени то тому, то другому работнику отдела требовалось взять какую-нибудь папку из шкафа, и Тугунину каждый раз приходилось вскакивать, извиняться, пропускать и ждать, когда снова можно будет сесть.

За что он еще ненавидел командировки – за ту постоянную униженность, в которой находился в них. Всем было не до ходока из провинции, у всех горели свои, за которые они несли личную ответственность, дела, все пытались отделаться побыстрее, перебросить вопрос кому-нибудь другому, выходило так, что все, чем занимаешься ты, – это что-то мелкое, незначительное и вообще даже ненужное, а необходимое, существенное, государственно важное – у них, и стыдно же отнимать у людей силы и время.

В половине второго, как сообщила позвонившая начальнику отдела секретарша, заместитель начальника главка ушел на обед. Это означало, что Тугунин и начальник отдела, вместе с которым Тугунину предстояло идти на прием, могут воспользоваться обеденной паузой заместителя и тоже пообедать.

Вызвали Тугунина около трех. Прием длился десять минут: заместитель сразу же сказал: «Нет!» – нет средств, тогда Тугунин стал объяснять, откуда их можно взять, приговаривая при этом, что он-то личной выгоды не имеет никакой, все лишь в интересах производства, начальник отдела поддакнул, что да, материалы в отделе изучены, отдел поддерживает, все резонно, заместитель, не дослушав, вновь сказал «нет», Тугунин пошел по второму кругу – результат был тот же, и лишь после третьего заместитель, глянув на начальника отдела, спросил:

– Докладная с заключением у вас? Ну дайте, я сам погляжу. Такое дело с бухты-барахты решать нельзя.

– Все должно быть тип-топ, – похлопал Тугунина по плечу начальник отдела в коридоре.

Тугунин зашел вместе с ним в комнату отдела, взял портфель, распрощался и пошел к лифту – спускаться в гардероб. Дел у него больше никаких не было, ждать теперь только решения заместителя.

В лифте, стремительно летя вниз, он посмотрел на часы – стрелки показывали начало четвертого. Говоря утром той женщине в гостинице, что освобождается к пяти часам, Тугунин думал, что может быть не принят нынче и вообще.

На улице дул все тот же утренний злой ветер, проспект Калинина, забитый людьми в хорошую погоду до тесноты, просматривался насквозь.

Тугунин перешел по подземному переходу на другую сторону, побродил по отделам Дома книги, ничего не купив, потолкался в магазине «Мелодия», уйдя пустым и оттуда, дошел до парфюмерного магазина «Сирень» – никаких французских духов не было. Были арабские, по десять рублей, но их Тугунин взять не решился.

Он пошел обратно к бульварному кольцу, на почту. Теперь ветер дул навстречу, выбивал слезы из глаз. Автоматической связи со Свердловском на почте не имелось, следовало заказывать и ждать, и Тугунин порадовался этому. Ему хотелось как можно побольше убить времени, чтобы как можно скорее дотянуть до ночи, а там спать – и уж следующий день; и кроме того, оттягивалась пора, когда снова нужно будет выйти на улицу.

– …Ну неужели же нигде нет? – вновь спросила мать. В голосе ее Тугунину послышался упрек. – Сережик, может, ты не очень ходил, может, еще походишь – так нужно…

– Ну, не знаю, ну где еще смотреть, я во всех центральных магазинах за эти дни побывал, – раздражаясь, сказал Тугунин.

Мать в трубке помолчала.

– Так, понимаешь, нужно, – просительно вздохнула она затем.

Тугунин взорвался.

– Слушай, у меня сейчас кончатся минуты, а ты все вздыхаешь да объясняешь мне, как тебе нужно. Я спрашиваю – арабские покупать?

– Покупай, – безнадежно вздохнула мать. – Хотя…

– Что – хотя?!

– Ничего, – быстро сказала мать. – Покупай. – И спросила: – Почему ты так груб?

Теперь голос у нее был несчастный.

– Извини, – нехотя пробормотал Тугунин.

– Это ведь не для меня. Для себя я бы не стала тебя так тревожить.

– Да, да… – вновь пробормотал Тугунин.

Духи нужны были дочери материного мужа – подарить какой-то врачихе, а раз они нужны были его дочери, то он делал из матери фарш, заставляя ее добывать их.

– Ну все, больше ты ничего не хочешь сказать мне? – спросила мать укрепившимся деревянным голосом.