Юлия Токарева: Со скоростью мечты (иллюстрированный сборник короткой прозы и поэзии)

Запах травы. Теплый ласковый ветер, играющий в волосах. Переплестись пальцами с тонкими крепкими стеблями полевых цветов, единым порывом пронестись над лесами, лугами, полями, соединяясь, вживаясь, узнавая, подлечивая, защищая… и в то же время – лежать, пустыми глазами уставившись в ясное небо…

Запах листвы, спелой вишни, шершавая ветка качается под ногами. Сидеть высоко на дереве, разглядывая солнце сквозь изумрудную мозаику, смеяться, колокольчиком разливаясь, бежать высоко над землей, в густом лесу, ловко перепрыгивая-перелетая с одной ветки на другую, так быстро, что лишь легкий шелест листвы провожает движение. Светлые волосы отданы ветру, на щеках легкий румянец, сердце бьется, диктуя движениям бешеный ритм, горячая кровь льется в венах, пряная, как вино…

После леса – обрыв, и плавно, без остановок, оттолкнуться от надежной шершавой коры, взлететь на мгновение, замереть… и обрушиться в прохладную воду, позволить ей накрыть себя с головой, замедлить движения, остудить кровь, погрузиться на самое дно, плыть, привычной волной изгибая фиолетово-изумрудный хвост, смотреть на жемчужины и ракушки, что так прелестно смотрятся на узкой девичьей шее. Набраться сил, решительно рвануться к солнцу, разбитому на множество ярких осколков поверхностью моря, выпрыгнуть высоко, обернуться, чтобы успеть увидеть причудливые искорки влаги на чешуе, лететь…

Лететь, на тонких, но прочных крыльях, позволяя ветру высушивать последние капли влаги, и нестись все быстрее, еще быстрее, с каждым взмахом ощущая, как открывается сердце, впуская в себя весь мир, восхитительно прекрасный насыщенным летним утром. Полюбоваться и, наконец, опуститься на землю…

Мягкими волчьими лапами оттолкнуться упруго, бежать вперед, длинными прыжками преодолевая пространство, радуясь ветру, тому, что запутался в снежно-кремовой шерсти и остужает нос, ловить его широко распахнутой пастью, пока, наконец, вдали не покажется человек. Подойти осторожно, сесть рядом и зажмуриться от удовольствия, приносимого ласковым прикосновением рук, уткнувшись носом в мягкий зеленый ковер…

ВОЛЧИЦА

Я – волчица, запомни это.

Дикий хищник, сильна, опасна.

Я бесшумно брожу по свету,

Оставляя в снегу след красный.

Я – волчица белая, слышишь?

Существую одна, без стаи,

За версту чую, как ты дышишь.

Не пытайся найти со мной рая.

Я – волчица, ты понимаешь?

Неприрученный, вольный зверь.

Но в тот час, когда ты засыпаешь,

Прихожу сторожить твою дверь.

О джиннах

– Вечер долог, и много яств еще на столе. Отведай инжира и спелого винограда, а пока ты услаждаешь нёбо, я развлеку твой разум и поведаю тебе историю. О да, дорогой мой, все события эти случились под нашим небом, так давно, что даже пески пустыни забыли подошвы сандалий султана… был султан, как султан – правил и пировал, судил, воевал, казну укреплял, только слухи ходили, что есть у султана брат – старший брат, что особенно странно, близнец, да остался обманут без прав на престол. Да что нам до слухов? Мы же с тобой не женщины, чей удел – шептать да высматривать. Отведай вина, дорогой. Сладкое, словно из меда…

Все у султана было: жены, одна другой прекраснее, деньги и уважение, а вечно ему не спалось и хотелось чего-то нового, и услыхал он однажды про джиннов. Знаешь ли ты о них, драгоценный? Да, да, духи древние, духи коварные, исполняют желания, да дорого только приходится им платить. Пожелал наш султан духа к себе в услужение, всю пустыню изошли слуги, весь песок просеяли ситом, море исплавали от края до края, и нашли, наконец, потертую лампу, и султану доставили на подушке из бархата. Вечером поздним потер султан с отвращением медь потускневшую, позеленевшую (повелел бы очистить ту лампу – да не дозволено прикасаться к ней!), и явилась пред очами его дева в одеянии темном. «Чего изволит желать господин?» – спросила она, и звучал ее голос небесными арфами. «Развлеки меня», – пожелал султан, – «станцуй, и увижу я, та ли ты, за кого выдаешь себя». И пустилась дева та в пляс, отбивая ладонями ритм себе, и была она гибкой, как воды ручья, и быстрой, как ветер, и волосы ее цвета лунного водопадом спадали на изящные плечи. Звенели монеты на шее ее и запястьях, пламенем адским кружилась черная юбка, и был ее танец легким, как послеобеденный сон, и чарующим, словно мираж в самом сердце пустыни. Полюбился танец султану, с одобрением он кивнул и жестом велел присесть своей гостье. «В чем второе желание моего господина?» – спросила она, открыто любуясь статным султаном и стреляя глазами, как самый искусный лучник. Не улыбайся так, драгоценный, эти стрелы куда опасней орудий войны, ибо не замечаешь ты, как впиваются они в сердце. Улыбалась дева, улыбался султан, и захотел он оставить при себе духа. Стань, говорит, законной женой моей – и остался дух самой младшей женой гарема. Да недолго радовался султан. Лишь несколько лун сменилось, и захотел он увидеть будущее, и потер снова медь зеленую, и явилась опять в одеянии темном дева. «Последним желание будет, мой повелитель. Я исполню его и растаю в ночи до рассвета» – нектаром божественным лился девичий голос. На своем настоял султан, и открыла она ему дни грядущие… «Ждет измена тебя в семье, господин, и останется без тебя золотой твой трон» – проронила пленница холодно. Понял султан, что убийство замыслил брат его, умолял султан изменить судьбу, головой лишь молча качала дева, целовал он руки и падал ниц… перед самым рассветом спросила серьезно дева «Что же будет мне за желание лишнее? Чем отплатишь мне за услугу тяжелую?» Обещал султан горы золота, вин фонтаны, ящик жемчуга, лишь смеялась бывшая пленница. «Подари мне свои владения, все, до последней песчинки» – жестко сказала она, обрубив надоевшую речь. «Жизнь дороже всего», – ей сказал султан, – «забирай, тьмы проклятая дщерь до последней песчинки земли мои и золото». Улыбнулась бестия и растаяла в свете солнечном. Перешло государство сильное к брату султана несчастного, и росло, и крепчало, и мед с каждым днем становился все слаще, да звонче игрались веселые песни…