Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

– Я фельдшер!

Так я стал фельдшером. Пару дней на пиздюлях, зато дальше всю дорогу булки пристроены на ура. И конечно уже в ПМП эти дедки получили от меня сполна. Я просто ложил их "на лечение" и раздавал этим пидарасам по орехам. От всей моей широкой русской души.

В ПМП я быстро привык к вседозволенности. Друзьям раздавал медикаменты, не-друзьям продавал, приоделся, наладил получение посылок и переводов на мое имя от всех желающих за свой процент. И где-то через три месяца тот самый капитан Карташев в очередной раз застал меня за раздачей пиздюлей очередному уёбку.

Он сослал меня на Козловку, по слухам самую ебаную заставу в отряде. Это была единственная застава в глухой тайге, без деревень рядом в радиусе пятидесяти километров. Собственно ввиду глухости и "нелюдимости" никто не хотел служить на Козловке.

Из князей в грязь. Еще и лицом.

Только на меня это подействовало прямо противоположно. Двадцать семь человек, которых ты знаешь поименно и вокруг тайга. Эта грязь оказалась лечебной.

В отряде в тренде борьба за топовость. Крутой камуфляж, берцы, офицерский ремень, гражданская одежда для увольнений, нужные знакомства с поварами, КПП, банщиком, сапожником, снабженцем. Выходишь в город три раза в неделю – крутой. Я ходил домой к командиру отряда, ставить уколы его жене и пацаны с КПП почти физически видели на мне неоновую вывеску "Везунчик".

А это не везение.

Это работа над своим положением. Ежедневный труд.

И когда есть положение, ты не можешь общаться с кем попало. Ты можешь вращаться только в своем кругу. Если ты в топе и здороваешься с обычным солдатом свои смотрят косо. "Илюх, мы фельдшера, это обязывает". Это обязывает выёбываться, быть небрежно-вальяжным, питаться лучше всех, спать днем, называть шакалов офицерами и обращаться к ним по имени-отчеству.

На Козловке я был вровень с каждым, мне не нужно было распушать хвост и вышагивать выставочным жеребцом. Там я был самим собой.

Когда срок "ссылки" закончился, меня привезли в отряд. Я зашел в кабинет, где меня уже ждал весь медицинский состав: капитан Карташев, лейтенант Нечитайло, Жидков, Карпов, Санек и Женя.

Они смотрели на меня как на блудного сына, который перевоспитался, понял свои ошибки и исправился.

– Ну что, Чернецов, теперь ты понимаешь, что в ПМП хорошо? Что нужно вести себя правильно?– Лейтенант Нечитайло всегда называл меня Чернецов, хотя все остальные называли Илья. Таким образом он самоутверждался. Надеюсь всё у него в жизни сейчас плохо и этот пидор получил то, чего достоен.

– Нет, товарищ лейтенант, вы неправильно все понимаете. Я больше не буду служить в ПМП.– И уже обращаясь к капитану Карташеву:– Никита Валерьевич, отправьте меня обратно. Только на этот раз уже до конца.

Что же такого было в этой Богом забытой заставе, что тянуло меня обратно? Обратно, на заставу, из ПМП. Из того места, где мои булки были прекрасно устроены. Где я мог отслужить катаясь подобно сыру в масле и сытым и довольным вернуться домой?

Оно. Одно из важнейших открытий в моей жизни. Открытие красоты. Открытие настолько глубокой и цельной ценности, за которую легко отдаешь сытость, пристроенность и тёплую постель. Потому что именно это наделяет жизнь истинным смыслом. Именно это делает тебя живым и каждый день, каждую секунду питает любовью к каждому прожитому мгновению. Сытые булки? Бросьте. Это даже несравнимо.

МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ИСТОРИЯ ОТКРЫТИЯ КРАСОТЫ

Я познал красоту.

В прямом смысле: Красоту, то есть безошибочность, совершенность всего сущего.

Сначала я заметил её в тайге. Когда осенью с вышки смотришь на лес, то он как рассыпанные мармеладки. Какие-то деревья красные, какие-то желтые, какие-то зеленые. Необыкновенный запах и у каждого дерева он свой. Немного подует ветер с реки и вокруг тебя шелест. Или к тебе задует листок на вышку. Вот он летит быстро, а потом ветер стихает и он медленно покачиваясь опускается к твоим ногам. Весь этот лес вокруг живой, он постоянно растет и прекрасен в каждую отдельно взятую секунду.

Если отрубить одну ветку, то дерево не будет депрессировать, впадать в истерики, оно продолжит расти и будет таким же прекрасным как и было. Как бы ни командовал начальник заставы, каким бы злобным ни был начальник штаба, каждую осень деревья будут менять цвет. И если подняться на вышку, то лес будет выглядеть как рассыпанные мармеладки. Не смотря ни на что.

Потом я начал видеть красоту во всём. В том, как повар готовит, как зам.бой инструктирует наряд перед службой, как мы чистим автоматы. Как старшина смотрит на копающих его огород солдат. Я увидел красоту во всем созидающем. В самом созидании. Я понял, что всё созидающее, живущее, стремящееся к жизни прекрасно.