Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

Кроме того душевное состояние тотальной нирваны от нахождения в девственно чистой природе, свободной от людей, надуманных проблем, вечной гонки за материальным обеспечением себя и близких.

С другой стороны:

Ты сыт, свободен, тебе можно всё.

Что лучше?

Думаю лучше держать армию в воспоминаниях, а жизнь жить по-максимуму.

Прямо сейчас у меня на столе стоит всё то, о чем я мечтал. Водка, пиво, отличная еда с большим количеством белков, углеводов и всех тех позарез нужных организму элементов, которых нет в перловом супе.

Есть тонна времени, прекрасное тело, отличные родители, охуенные друзья.

Моя жизнь в данный момент есть средоточение всех мечт тех самых парней, которые в этот самый момент вздрачиваются в армии. На той заставе, на которой я служил. Вполне возможно некоторые из них мечтают о карамельках. Они получают приказ и въебывают служить службу, носиться по сопкам, следить за китайцами и питаться перловым супом. В котором нет ни углеводов, ни белков, ни даже вкуса.

О, как же мне хорошо!

Звонок в дверь.

Цурик. Весь довольный. Был бы хвост так и махал бы им во все стороны.

– Привет, друган! Братан, как я рад тебя видеть.

– Как?– Спрашиваю.

И тогда он хватает меня в свои борцовские ручищи. И давай целовать в голову, в щеки. Прямо по-настоящему целует, от души. Потрясающе приятно когда твой друг вот так тебя любит.

Обнимает меня, а сам поглядывает на кухню.

Жрать. Ну конечно он хочет жрать. Он же борец, спортсмен и вообще вечно голодный тип.

Я разумеется отхожу в сторону.

– Все жрешь и жрешь,– говорит Цурик, запихивая в рот подряд всю еду, что есть на столе.– Как,– ложка салата с горкой,—…ты…,– пошла котлета,– … можешь столько…,– пельмешки один за другим,—…жрать,– запихивает колбасу и вроде как рот полон, говорить не может,—бу бу бу.

Я наливаю себе и Цурику и пока он вносит в свой организм пищу мы смачиваем её алкоголем.

Я больше пью, Цурик больше ест. Он никогда особо не пил. Редко когда я помню его бухим в зло, в ад, в страшную степень.

Зато похавать он любитель.

Цурик ест самоотреченно, дико, практически до изнемождения, можно сказать жрёт за всю хуйню.

Есть дети, которые плохо едят. Я знаю как это исправить:

Их нужно собрать в концертном зале. Поставить на сцену Цурика. Поставить перед ним полный стол еды.

Не нужно будет ничего говорить, объяснять и анонсировать. Нужно просто собрать концертный зал плохо едящих детей, Цурика на сцену и стол еды перед ним. Дальше всё пройдет само собой. Да так, что родители этих детей будут строиться в очередь, чтобы расцеловать его ноги.

Так хавает Цурик. Лучше сказать упитывается. Усыщает свой организм, втаптывая в него невлазящую уже еду. Все эти белки, жиры, углеводы, которые нужны организму для строительства новых клеток.

И сколько он ест столько же в нём клеток. Мышечных, разумеется. Ни грамма жира, сплошная мускульная масса. Прекрасно сложенная в отлично смотрящееся тело. А сверху тонкий слой бронзовой кожи. Загар? Не совсем. Узбек. Мансур же. Живое, мускулистое тело, готовое на движуху в один счет.

И мне приятно смотреть на то, как он хавает. Вот бы он еще умел пить, цены бы ему не было.

А так… Единственный пацан, способный бодро бухать это я. Мне нет пока равных. Это огорчает. Потому что всегда ищешь подобных. Чтобы объединяться, чтобы не было так тоскливо, чтобы весь этот ёбаный мир не казался таким бездушным.

И всё же как здорово он ест. Я мечтал об этом зрелище в армии. В нем столько жизни, столько экспрессии!

– Ох, блядь, и обожрался я. Ща лопну,– Цурик держится за живот так, как будето бешено объелся.

Это естественно не правда. Только кажется, что если он говорит "ща лопну" значит в ближайшие несколько часов он не будет есть. Как только выйдем из дома и пройдем пару кварталов Цурик начнет искать еду.

Всегда так.

Он ест выходя из дома, заходит ко мне и сначала ест, а потом здоровается. Когда мы на улице, Цурик покупает поесть в магазине. Когда заходим в гости к кому-нибудь, он намекает, что неплохо бы перекусить, или говорит прямым текстом, у некоторых просто идет к холодильнику и молча жрёт.

В его распорядке дня штук двадцать приемов пищи.

Главное это хавать через каждый час в максимальных количествах. А потом газовать на полную. Он как танк, потребляющий тонны горючего у выбрасыващий ядовитые выхлопы.

Чаще всего, когда Цурик заходит ко мне и моя мама спрашивает: "Мансур, хочешь поесть?", а моя мама всегда так спрашивает, он отвечает что-то вроде: "да не, я поел, ну если так, чуть-чуть". И понеслась.