Александр Харыбин - Пятый всадник

Со всеми этими вещами я провозился полгода. В конце концов, удалось так отработать технологию изготовления, что по характеристикам электрического импульса несколько взорванных подряд образцов были практически неотличимы друг от друга. А сам этот импульс имел мощность почти в сто раз выше, чем то, что наблюдалось при взрыве цилиндрических образцов в Черноголовке. Теперь, когда я научился получать колоссальную волну тока, можно было заняться настоящими исследованиями.

Сам принцип работы Бомбы я представлял себе просто – при помощи электронной волны мы добиваемся очень большого выброса быстрых нейтронов в центральном ядре из дейтерида титана. Потом эти нейтроны должны поглотиться оболочкой из обедненного урана. Когда атом урана захватывает быстрый нейтрон, то делится на два осколка. При этом энергии выделяется в двадцать-тридцать раз больше, чем при реакции синтеза в дейтериде. И сейчас я стоял перед выбором, с чего начать – заменить медь на обедненный уран или же гидрид титана на дейтерид. У каждого из предполагаемых направлений были как плюсы, так и минусы.

Самый главный минус замены гидрида на дейтерид состоял в том, что существовала далеко не нулевая вероятность получить ядерный взрыв в миниатюре. Даже если все нейтроны, которые должны выделиться при прохождении волны тока через дейтерид, улетят из системы, прихватив с собою большую часть энергии, все равно на взрыв нескольких десятков килограммов тротилового эквивалента взрывная камера совершенно не рассчитана. Да еще и само нейтронное излучение. Я, конечно, не знал точно, сколько должно было выделиться нейтронов при взрыве, но оценивал, как десять в двадцатой степени. Защита от столь интенсивного выброса должна быть очень серьезной.

Заменить медь на обедненный уран казалось задачей попроще. Но тут же возникал вопрос – где достать уран. Понятно, что в магазине он не продается. Обедненный уран почти не радиоактивен. Кусок его можно безо всякого вреда для здоровья постоянно носить в кармане. Но его оборот почему-то ограничен. Для его покупки и работы с ним надо иметь специальную лицензию. В общем, наметилась очередная проблема, которую я постарался спихнуть на Профессора.

Тем временем, наступила очередная весна.

32

На Базе, которая стояла на берегу озера и в окружении леса весна ощущалась особенно. Зиму я не любил. Наверное, если бы был фанатом горных лыж или подледной рыбалки, то по-другому относился бы к этому времени года. Но я любил плавать и загорать на солнышке, поэтому зиму воспринимал как неизбежное зло. Ведь нормальному человеку такое даже представить дико – с неба падает твердая вода. И ощущение приближения лета обычно вызывало у меня эйфорию.

Почти все проекты были закрыты. База опустела. Большая часть обслуживающего персонала была уволена. Осталась пара человек во главе с комендантом. Нехватка людей особенно чувствовалась зимой – дорожки вовремя не чистились и часто были завалены снегом. Столовая уже не работала. Те немногие, кто остался, питались каждый у себя, поставив в комнаты электрические плитки и микроволновки. Упадок Базы действовал угнетающе, хотя был в этом и свой плюс – я уже не отвечал за кучу людей и проектов, что сильно облегчило мне жизнь. Ну, а еще то, что можно будет не опасаться, что придя на берег искупаться или позагорать, вдруг нарвешься на шумную компанию сотрудников Базы. Такое летом случалось довольно часто и сильно портило настроение.

По проекту анабиоза у Катерины наметился прогресс. Зимой заморозили кролика, которого несколько дней назад удалось успешно оживить. Можно было надеяться на то, что на самом деле удастся ту же операцию проделать с человеком. Интересно, кто же станет первым подопытным в таком эксперименте? Самому лезть добровольно в холодильник не слишком хотелось. Честно говоря, Катерину тоже тяжело было представить в роли замороженной курицы. В принципе, можно было рискнуть после пары десятков успешно размороженных собачек. А лучше, хрюшек. Но самая главная проблема была в том, что можно, конечно, в качестве эксперимента замораживать и размораживать разных животных и даже человека. Но лишь на несколько месяцев. Ну, самое большее, на пару лет. Но ведь цель-то – заморозить людей на столетия, а то и на тысячелетия. А здесь может быть столько непредсказуемых факторов, что вся эта затея просто обречена на провал. Даже если удастся найти способ, который мог бы позволить в течение сотен лет поддерживать в контейнере с человеком низкую температуру, что само по себе – очень серьезная задача. Все равно за такой срок может слишком многое произойти. Начиная от подвижек грунта и затопления, заканчивая дикими зверями и не менее дикими людьми. А ведь еще надо иметь источник электричества, который бы все это время работал. Поэтому в осуществимость этой затеи верилось с трудом. Но все равно работа эта вызывала у меня живой интерес. И в любом случае от нее была бы огромная польза человечеству.