Александр Харыбин - Пятый всадник

По телефону ничего конкретного я так Профессору и не сказал, но, видимо, по интонациям в голосе он понял, что произошло что-то экстраординарное. Быстро поздоровавшись, он, ни о чем не расспрашивая, потащил меня в свой кабинет.

– Ну, так что случилось? Давайте, рассказывайте, – нетерпеливо спросил он. Мне пришлось рассказать всю свою историю, начиная с момента похищения девушки на остановке.

После окончания рассказа Профессор сидел какое-то время молча, задумчиво постукивая концом авторучки по столу.

Я с интересом наблюдал за ним – было очень любопытно, как обычный человек воспримет историю, больше подходящую для сценария приключенческого телесериала. Прислушиваясь к себе, пытался уловить признаки волнения, но, как ни старался, не замечал их. И, ведь, правда – чего волноваться-то? Я сейчас для Профессора и для всей Организации представляю слишком большую ценность, поэтому можно не сомневаться, что в беде меня не бросят. Интересно, что бы они сказали, если бы я признался, к примеру, в массовых убийствах старушек с целью присвоения их пенсий? Наверняка что-нибудь вроде: «Ах, он бедный, несчастный. Такая у него жизнь тяжелая, что даже старушек был вынужден убивать». А тут, если не считать сегодняшнего происшествия с Упырем, я вообще ни в чем не виновен. И то, я сам не знаю, чем все закончилось для этого выродка. Хотя, в любом случае это, если и не убийство, то, уж, как минимум, нанесение телесных повреждений. Что является уголовным преступлением. А если бы я ему сдался? Что, лучше было бы, если сейчас лежал в милицейском подвале холодный и с пакетом на голове?

Мои проблемы с «оборотнями в погонах» пришлось бы когда-нибудь решать. Это я понимал всегда. А теперь решение проблем приобрело безотлагательный характер.

– Герман сейчас здесь. Расскажешь ему все это?

Я так задумался, что перестал обращать внимание на Профессора. Мог бы и не спрашивать. Как будто у меня есть выбор. Я кивнул. Он набрал Германа и попросил зайти.

Только сейчас обратил внимание, что Профессор перешел со мной на «ты». Ну, и слава Богу, а то прежде как будто дистанцировался от меня.

– Да, кстати. А что там с нашими исследованиями? – догадался поинтересоваться Профессор. В этом плане мне было, чем его порадовать, и я доложил о результатах самого последнего опыта. Рассказал ему, что удалось добиться наивысшего всплеска нейтронов вообще без взрыва образца. Тот только присвистнул.

– Ты хочешь сказать…? – я кивнул.

– Да. Получается, что так. Для того чтобы пошла реакция синтеза, никакого взрыва вообще не нужно. Самое интересное в том, что все теории, объясняющие появление нейтронов при электрических взрывах проводников, не работают. Взрывы тут совершенно ни при чем. Здесь другое.

Профессор хотел что-то сказать, но тут в кабинет зашел Герман, как всегда, с зализанными назад волосами и одетый в роскошный, явно недешевый костюм. По кабинету моментально распространилось благоухание одеколона. Да, Герман никогда ни на миллиметр не отступит от своего образа. И тут вдруг веселая шальная мысль посетила меня. Интересно, а если его вдруг посадят в тюрьму – как он будет выглядеть за решеткой? Возникшая в воображении картина – Герман в тюремной робе – показалась настолько неестественной, что чуть было не вызвала у меня смешок. Мы обменялись рукопожатиями.

– Ну, рассказывайте – из-за чего меня оторвали от дел насущных? – он посмотрел на Профессора. Тот, в свою очередь, метнул взгляд на меня. Мне ничего не оставалось, как начать свой рассказ. Уже во второй раз за последний час.

В отличие от Профессора, выслушавшего мою историю, не прерывая, Герман постоянно задавал вопросы, отчего повествование превратилось в смесь выдернутых из общей хронологии эпизодов. Это запутывало как меня, так и моих слушателей. В результате, вместо двадцати минут, потраченных на рассказ Профессору, сейчас я изливал душу не менее часа. Хотя определенный смысл в этих вопросах был. По крайней мере, история обогатилась множеством подробностей, упущенных в первый раз.

Когда рассказ мой подошел к концу, Профессор бросил странный взгляд на Германа, и, усмехнувшись, произнес:

– Значит, клиент прошел проверку? – смысл фразы дошел на меня только когда я заметил, как Герман упер глаза в стол и беспокойно заерзал в кресле. До этого момента видеть его в смущенном состоянии не приходилось. Признаться, мне казалось, что такое в принципе невозможно. И тут, наконец, дошло, что имел в виду Профессор. Ведь это же обязанность Германа – осуществлять проверки новых сотрудников по всяким каналам. В моем случае, похоже, проверка была чисто формальной. Но Герман не был бы собой, если бы не смог моментально выкрутиться из щекотливой ситуации. Несколько секунд – и вот уже во взгляде опять светится обычная уверенность, он откинулся на спинку кресла и посмотрел прямо в глаза Профессору.