Александр Харыбин - Пятый всадник

Сначала для контроля проверили пять образцов старого типа, не изменяя ничего в установке. Ради конспирации мне приходилось каждый раз бегать к машине относить отработанный образец и забирать свежий. Это занимало минут десять. Я ругался про себя самыми грязными словами, жалея бесцельно теряющееся время, но, в то же время, понимал, что от этого никуда не деться. Такая вот пошла современная наука – нижней челюстью не щелкай.

После контрольных экспериментов занялись установкой. Резервы были. Критический осмотр выявил несколько слабых мест. Их исправление должно было уменьшить длительность фронта в несколько раз. Испытали на образцах старого типа – эффект налицо. Фронт стал заметно круче, что не замедлило сказаться на интенсивности нейтронных выбросов. Наконец, дошла очередь до образцов потолще и покороче. Как я и рассчитывал, этот метод сработал – всплески нейтронного излучения в некоторых случаях доходили до десяти в двенадцатой степени. На лучший результат даже не надеялся. Самые интенсивные всплески наблюдались при минимальных длительностях импульса. Я спросил своего помощника – возможно ли еще уменьшить длительность?

– Нет, уже все. Меньше нельзя. Разрядник не может так быстро отсечь ток. Да еще мешает индуктивность шин конденсаторной батареи.

И тут меня посетила крамольная мысль.

– А если мы сейчас отсоединим половину конденсаторов?

– Так ведь энергия же упадет.

– А может, хрен с ней – с энергией. Зато фронт уменьшится.

Михаил пожал плечами и полез открывать заднюю стенку.

Как оказалось, крамольные и нелогичные идеи иногда срабатывают. Кощей только хмыкнул, поглядев на результат. Высота нейтронного пика выросла еще на треть.

– Давай еще половину от оставшихся отсоединим, – предложил я.

– Напряжение упадет. Не хватит заряда. Максимального напряжения уже не получим.

– Ну и что? Нам ведь ничего не мешает потом опять подсоединить.

– Это верно, – и потянулся за отверткой.

Напряжение и в самом деле не дошло до максимума, но, как оказалось, это не помешало интенсивности нейтронного всплеска подпрыгнуть еще наполовину от предыдущего значения. У Кощея глаза на лоб полезли. Что касается меня, то я уже ничему не удивлялся.

Открыли камеру, чтобы вынуть отработанный образец. В глаза бросился металлический блеск между зажимами. Раньше после взрыва там всегда оказывался голый белый, иногда с серым налетом конденсата паров металла фарфоровый стержень, так как весь металл испарялся без остатка. До меня мгновенно дошел смысл произошедшего. Слава богу, хватило благоразумия сдержать восклицание. Доставая образец из камеры, я как бы невзначай, прикрыл его от взора моего помошника, и, так же закрывая ладонью, положил в пакет. Бросил искоса взгляд на Кощея. Вроде, ничего не заподозрил, а там кто его знает.

Спускаясь в лифте, не удержался и достал образец. Легкое помутнение прежде блестящей поверхности указывало на сильный, но кратковременный нагрев. Никаких повреждений заметно не было. Сердце возбужденно забилось. Вот он – совершенно новый эффект, настоящее научное открытие. Этот образец дал наибольший нейтронный всплеск из всех и при этом не нагрелся даже до температуры плавления. Получается, что для прохождения ядерной реакции совершенно не нужна высокая температура.

Все объяснения наблюдаемых ранее эффектов не имеют совершенно никакого смысла.

Мысли носились в голове, догоняя и сбивая друг друга. Возбуждение не давало сосредоточиться, и только близкий резкий и громкий звук вернул меня к окружающей реальности.

– Эй! Стоять, на!

Я сразу не понял, что это относилось ко мне, и прошел еще несколько шагов по направлению к своему автомобилю, до которого оставалось не более сотни метров.

– Ты не понял?

Я повернулся на звук и слева от себя увидел темно-бордовый Мерседес, медленно двигающийся по улице параллельно моему курсу.

Источник криков находился за рулем. Я сразу узнал его. Это был Упырь-Усачев. Мой враг номер один. Смертельный враг.

От неожиданности земля качнулась под ногами. Это было как падение с неба на землю – из сверкающего состояния эйфории от только что сделанного, можно сказать, эпохального открытия в грязную мерзкую действительность. Вся правая полоса дороги была занята стоящими машинами, так что припарковаться ему было негде. Пока я стоял, размышляя о своих дальнейших действиях, мой враг проехал вперед еще пару десятков метров, остановился прямо посреди дороги и начал вылезать из машины. Мозг автоматически, не подключая к делу сознание, проанализировал ситуацию и за десятую долю секунды принял единственно верное решение – бежать по направлению от метро. За две секунды я преодолел расстояние до точки, напротив которой остановился Мерседес Усачева, краем глаза отметив, что тот только-только успел к этому моменту вытащить свое тело из машины. Еще не добежав до угла здания, услышал за собой топот ног. Завернул за угол и припустился дальше во всю прыть – мимо грузовых ворот «кузницы ядерного щита», через толпу бомжей, испуганно рассыпавшихся в разные стороны, сквозь скверик с березками. Топот становился тише, но все равно продолжал меня преследовать. Еще с полкилометра, и погоня отстанет совсем. Предательская дрожь в ногах совершенно исчезла, зато вернулась уверенность и спокойствие.