Александр Харыбин - Пятый всадник

Наутро начали работу с установкой. Сначала испытывали на модельных образцах. Подбирали режимы и калибровали датчики. К концу дня все контрольные образцы закончились. В принципе, можно было начинать реальные эксперименты, но посовещавшись, решили отложить на завтра.

Вечер прошел по накатанной – пиво, кухня, разговоры про рыбалку, автомобили и мотоциклы. Неудобных вопросов мой помощник в этот раз не задавал. Видимо, моя настороженная реакция не осталась для него незамеченной. Моим планам серьезно поработать с материалами из библиотеки не суждено было осуществиться, что вызвало некоторую досаду. В утешение напомнил себе, что, если бы пришлось пилить на Базу, то было бы еще хуже.

На следующий день началось то, ради чего, собственно, затевался весь этот сыр-бор. Я помещал образец во взрывную камеру и удивлялся своему поразительному спокойствию. Еще вчера был убежден, что от волнения обязательно будут трястись руки. Откуда-то взялась совершенно необъяснимая уверенность, что все пройдет так, как надо. Выставили длительность импульса и напряжение. Первоначально хотели начать с небольших энергий и продвигаться в сторону увеличения, но в последний момент я все переиграл. Если эффект должен быть, то лучше это увидеть сразу. Главное, чтобы только взрывная камера выдержала.

Яркая бело-голубая вспышка, пушечный выстрел со знакомыми звонкими металлическими нотками. Слава Богу, камера уцелела. В поле зрение попали мои ладони. Пальцы тряслись как у алкоголика поутру, являя собой безошибочный индикатор моего внутреннего состояния. Кощей нажал клавишу компьютера, и на экране показались несколько графиков и таблиц с цифрами. Мне они мало о чем говорили, так что я с замиранием сердца ждал вердикта моего помощника, как подсудимый приговора. Все-таки, конечно, переживаю. А как иначе? Понятно же, что если в течение нескольких дней не удастся получить приемлемых результатов, то лавочку прикроют. И придется мне опять жечь дрова и заниматься всякой текучкой.

– А сколько должно быть нейтронов на импульс? – обратился ко мне мой помощник.

Чего он тянет резину? Издевается что ли?

– Вообще, они никому ничего не должны, но если будет десять в десятой, то очень хорошо.

– Десять в одиннадцатой.

– Чего? – не поверил я. Получить с первого же опыта эффект в десять раз лучше ожидаемого – такого просто не бывает.

– Нейтронов почти десять в одиннадцатой. Если точно, то восемь и девять на десять в десятой. Ни фига себе! – воскликнул он через секунду, взглянув на данные из другой таблицы, – получается, что энергия вспышки в два раза больше, чем мы подали. Надо фотометр откалибровать заново – явно глючит.

Да нет, это не фотометр глючит. Я-то знаю, в чем здесь дело. Но не скажу. Черт, а ведь рано или поздно все равно догадается. Эффект просто наружу лезет.

Как только представилась возможность остаться наедине с самим собой, тут же позвонил Профессору, чтобы обрадовать его полученным результатом. Я надеялся, что он приедет, чтобы присоединиться к нам и своими глазами увидеть рождение, может быть, величайшего открытия начала двадцать первого века. Но, к моему разочарованию, Профессор оказался слишком занят. Он только пожелал успехов и предупредил о конспирации.

Следующие два дня мы гоняли установку на разных режимах импульсов. В основном изменяли напряжение, длительность и ширину фронта. При всех параметрах наблюдались всплески нейтронного излучения. Только вот зависимость их интенсивности от изменяемых параметров никак не хотела подчиняться законам логики. При одних и тех же условиях количество выделяющихся нейтронов могло различаться в сто раз. Это могло свидетельствовать о неучтенном, но принципиально важном факторе. Еще от моего внимания не ускользнуло то, что Кощей совершенно перестал обращать мое внимание на энергию взрыва, рассчитанную по показаниям фотометра. Я, разумеется, и не спрашивал. Но червячок подозрения зашевелился внутри меня.

Наконец, все образцы были истрачены. Надо было делать новые, а также заниматься обработкой полученных данных. Все это я, разумеется, собирался делать на Базе. Но обрабатывать данные без специальной программы, стоящей на компьютере, куда стекались данные с детекторов, не мог. С помощником же моим вдруг начали твориться странные вещи. Казалось бы, что тут особенного: попросил я переписать на флешку программу обработки данных, чтобы можно было бы заняться анализом в спокойной обстановке. Но эта обычная просьба вызвала настоящую панику.