Александр Харыбин - Пятый всадник

С этими словами Профессор обреченно махнул рукой, очевидно, давая мне понять бесполезность дальнейших дискуссий на эту тему. Было заметно, что для него это больной вопрос, и я счел благоразумным не продолжать тему.

Тут боковым зрением скорее почувствовал, чем заметил, что лицо Аспиранта вдруг приобрело странное выражение. Взгляд свой, в котором мелькнул злобный огонек, он переводил то на меня, то на Катерину. Быстро, как бы невзначай, пробежав по ней глазами, я увидел, что та неотрывно смотрит на меня. Встретившись со мной взглядом, она смущенно опустила глаза в пол.

Опа! Не все тут так просто. До меня дошла причина, казалось бы, необъяснимой вспышки злобы молодого человека. Так мы, оказывается, ревнуем! Мне совсем не улыбалась перспектива оказаться здесь в эпицентре шекспировских страстей. Кто его знает – на что способен в приступе ревности этот странный товарищ.

– Олег Николаевич! – вырвал меня из размышлений голос Профессора, – я предлагаю вам пройти в мой кабинет для беседы.

Признаться, я был ему очень благодарен за то, что он выручил меня из довольно щекотливого положения.

«Кабинет» Профессора представлял собой небольшую комнату в одном из бараков. Внутри было чисто и опрятно, но без изысков. Стены, окрашенные так же, как и в «трансформаторной будке», где мы только что были, пол, покрытый ровным блестящим полимером. Из мебели только однотумбовый письменный стол, пара стульев да книжный стеллаж в углу. Компьютера я не заметил. Небогато, однако. Профессор уселся на стул, жестом указав мне на другой.

– Олег Николаевич, вы немного посмотрели, чем мы тут занимаемся. Как я уже говорил, людей у нас не хватает. Поэтому вам придется заниматься не только лесохимией. Здесь, на базе, вам предоставят личную комнату и рабочий кабинет, компьютер с интернетом и полный простор для плодотворной работы.

Да, лучше и придумать нельзя, особенно учитывая мое положение бомжа. Вдруг вспомнил, что еще в подземелье хотел задать один вопрос, но не было подходящего момента.

– Сергей Александрович! А зачем вы крыс замораживаете?

Профессор широко улыбнулся.

– Это и есть ответ.

– Ответ на что?

– На ваш последний вопрос в конторе в Москве.

Я начал усиленно вспоминать, о чем же тогда спрашивал? Ах, да! О том, предусматривают ли они вариант, что Апокалипсис произойдет раньше, чем они успеют все подготовить. Я кивнул в знак того, что понял, о чем речь. Но причем тут замороженная крыса?

– Так вот. Это и есть запасной вариант.

– Крысы?

– Крысы – подопытные животные. Если ситуация выйдет из под контроля, мы хотим иметь возможность заморозить какое-то количество людей на длительный срок. На несколько тысяч лет. После разморозки они восстановят цивилизацию. У них будут знания, оборудование и инструмент. Если на Земле в это время будут жить люди, хотя бы и пещерные дикари – прекрасно. Они организуют и обучат этих людей, помогут им подняться. Если человечество к этому времени вообще вымрет – сами станут новым человечеством.

У меня неожиданно промелькнула мысль, что, похоже, мне предстоит быть замороженным. Я прислушался к себе: хотелось бы мне этого? И вдруг с удивлением осознал что да, не отказался бы от такой процедуры. Ведь интересно посмотреть, что же будет с миром через несколько тысяч лет? Разумеется, если будет уверенность в том, что удастся нормально разморозиться.

Профессор пристально посмотрел на меня. Какое-то время молчал, затем заговорил.

– Олег Николаевич, в конторе не было времени долго разговаривать на эту тему, так как надо было ехать сюда – на Базу. Скажите, только честно, как вы вообще воспринимаете эту теорию насчет конца света?

Вопрос, признаться, застал меня врасплох. На самом деле в неизбежности близкого конца света он меня полностью так и не убедил. Не знаю, что в этом имело решающее значение – нехватка доводов, или же отторжение самой мысли о том, что этот мир скоро должен исчезнуть. Услышав этот обращенный ко мне вопрос, я задумался. Отвечать как есть? Но тогда почему я согласился работать на эту организацию? Врать – еще хуже. Он непременно меня расколет. Наверное, лучше сказать правду, но смягчить ее.

– Если честно? Я думаю, что конец цивилизации непременно будет. Потому что все те противоречия, о которых вы говорили – существуют. Но только это произойдет не так скоро. И не так резко. Мне кажется, что человечество будет просто медленно деградировать.

Лицо Профессора сделалось серьезным. Кажется, он надеялся, что за тот час-полтора беседы в московской конторе сумел полностью меня убедить.