Александр Харыбин - Пятый всадник

Крыса лежала на полу клетки, усыпанном опилками. Бока ее быстро-быстро вздымались, мордочка была повернута к людям. Было видно, что ей сейчас тяжело. Только бы не померла! Почему-то показалось, что если сдохнет крыса с именем моей Машуни, то это будет плохим предзнаменованием. Катерина непрерывно гладила ее по голове одним пальцем, постоянно что-то приговаривая тихим голосом. В какой-то момент крыса встала, отряхнулась и неуверенно, покачиваясь, засеменила к поилке.

– Смотрите! – воскликнула Катерина, – она узнала поилку! Она все помнит!

Напившись, крыса стала вести себя намного уверенней. С каждой минутой она все быстрее стала перемещаться по клетке, иногда, на мгновенье, останавливаясь, чтобы обнюхать то или иное место. Я, конечно не специалист по крысам, но сказал бы, что ее поведение было уже вполне адекватным.

– Пусть пока осваивается, – сказал Профессор, – пойдем, не будем ей мешать. Завтра, если, Бог даст, будет все в порядке – прогоните ее через лабиринт.

И он сделал рукой жест по направлению к двери.

Пока шли по коридору, я невольно заглядывал через стеклянные двери, расположенные по бокам. В полумраке комнат виднелись какие-то непонятные агрегаты, приборы. Профессор заметил мои движения.

– Основные исследования проводятся здесь, под землей. С одной стороны, проще отапливать, с другой – охлаждать, когда необходимо. Температура на глубине всегда постоянная – где-то плюс шесть-восемь градусов.

Объяснение показалось мне неубедительным. Главная причина, скорее всего, в другом.

– Вот, кстати, в той лаборатории, – Профессор махнул в сторону одной из дверей, – будут делать особо прочный композит из того пластика, который вы разработали, и обычных деревяшек. А там, – он махнул рукой в другую сторону, – выращивают червяков. Как источник белка. Там – микробиологическая лаборатория.

Тут мне в голову пришла мысль, от которой сделалось дурно. Профессор говорил, что на Базе есть столовая. А что, если там дают котлетки из червяков? Я представил такую котлетку, и меня невольно пробила дрожь. Но спрашивать постеснялся. Ладно, потом сам разберусь.

– Вообще, исследования ведутся по многим направлениям, – сказал Профессор, когда мы все поднялись и вышли из «трансформаторной будки», – людей катастрофически не хватает, так что на каждого человека приходится навешивать по несколько тем.

– Вы знаете, – честно признался я, – никогда бы не подумал, что в таком месте занимаются высокими технологиями. В смысле, в таких вот … бараках.

Я неопределенно махнул рукой в сторону строений из пеноблоков.

– Науку ведь делают в храмах? Не так ли? – усмехнулся Профессор, – главное, чтобы нормально работали головы, и руки из нужного места росли. А для здания важно, чтобы отапливалось зимой, да чтоб крыша не протекала. Если честно, то некоторые исследования приходится проводить в Москве в исследовательских институтах, потому что закупать все необходимое оборудование – совершенно нереально. В этих институтах иной раз какой-нибудь прибор работает несколько часов в месяц, а все остальное время просто пылится. Вот и договариваюсь разными способами – где-то по знакомству, где-то за небольшие деньги непосредственно в карман. Несколько лет назад у меня даже возникла мысль заняться такой деятельностью – брать заказы на лабораторные исследования, арендовать простаивающее оборудование вместе с персоналом и совмещать, таким образом, полезное с приятным. Но, как оказалось, в нашей стране подобный бизнес перспектив не имеет.

– Почему? По-моему, это могло бы быть довольно интересным делом.

– По многим причинам. Но главная – это то, что подобная деятельность никому не нужна. Инновационная экономика у нас в стране существует только в речах политиков.

– Но ведь как раз в последние годы правительство выделяет на это дело приличные деньги.

– На какое дело?

– Ну, на эту самую инновационную экономику.

Он странно посмотрел на меня. Как если бы я был инопланетянином, только что спустившимся на Землю.

– Олег Николаевич, инновационная экономика, прежде всего, основана на энтузиастах. А у нас к государственной кормушке присасываются сплошные профессионалы. Ведь что для профессионала главное? Правильно. Деньги. Это любитель или энтузиаст, получив деньги, будет мучиться исследовать или изобретать. А профессионал найдет кучу простых, но очень эффективных способов вывести и обналичить средства. И сама система ему в этом поможет, потому что он с нею обязательно поделится. Поэтому до инновационных денег энтузиаста никогда не допустят. Как же его допустить, если он, гад, все деньги пустит на дело и ничего не откатит. Да еще и фон нехороший создаст для остальных.