Киселев Николаевич - Очерки по новейшей истории России и не только…

Как теперь доказано, февральская революция должна быть определена не как социальная революция, а как государственный переворот, и смены производственных отношений она не сделала. Далее последовал майдан, имевший своей целью разрушение и не несший никакой положительной идеи. Армия была деморализована, полиция и городовые – разогнаны. Институт Государства был разрушен и претерпел изменения: вместо абсолютной монархии пообещали парламентскую республику, при этом (как это и бывает с цветными революциями) империю попытались растащить на куски. Обопрись во время царь на крупную буржуазию и прояви разумную жесткость, никакого отречения бы не было.

Надеюсь этот пример убедил вас, что революции не являются неизбежностью, а происходят из-за перерождения класса– организатора в господствующий класс, т.е. класс перестает выполнять свою историческую миссию. Вспомните «Вишневый сад» Чехова – похожи ли герои этой пьесы на менеджеров-управленцев? Хорошо об этом написано у Ключевского (В.О.Ключевский, 2005). Или Артамоновы в третьем поколении – были ли они руководителями производственного процесса или хотя бы в нем участвовали как организаторы? Если класс-организатор перестает выполнять свою историческую миссию, он становится классом-паразитом, классом-эксплуататором и тогда может грянуть социальная революция, которая вовсе не является неизбежностью.

И еще один любопытный момент: если и происходит социальная революция, то обязательно ли за ней должна следовать гражданская война, как в Англии в XVII в, Франции XVIII в, и в России в XX в.? Мне кажется, что теоретически, когда новые производственные отношения стали господствующими и, следовательно, у представителей класса-организатора этих новых производственных отношений есть большие финансовые возможности, а у представителей класса-организатора уходящих производственных отношений средств нет, замена правящей элиты может произойти практически бескровно, ибо гражданская война – штука очень и очень дорогая, если не вмешиваются в процесс посторонние силы, а именно заклятые друзья-соседи, как было в Англии, Франции и России.

В истории был почти лабораторный случай, когда смена одних производственных отношений на другие произошла без всякого вмешательства извне – это Римская республика эпохи Гракхов. Действительно, ни одна держава во втором веке до н.э. не была в состоянии вмешаться во внутренние дела Рима: Карфаген пал, Персия далеко, Македония ослабла, а эллинистические государства были заняты своими внутренними делами. Суть движения Гракхов заключалась в том, что шла борьба двух формаций – старой общинной, где каждый римский гражданин (квирит) обрабатывал свою землю и тем кормился, и новой рабовладельческой формации, где для квиритов создавались идеальные условия, практически общество потребления, – все работы совершались рабами, граждане наслаждались жизнью, потребляли блага тогдашней цивилизации, получая достаточно «хлеба и зрелищ». Труд стал презираемым видом деятельности. Для свободного гражданина единственно уважаемым видом деятельности стала военная служба (правда под конец Империи римляне и от этого вида деятельности стали уклоняться).

Как это происходило?

« Последняя треть II в. до н. э. открывает эру крупнейших социальных переворотов и потрясений. Начнем, действительно, с самого общего соображения. С нашей точки зрения, есть все основания говорить о наличии двух самостоятельных, не перекрещивающихся друг с другом линий борьбы, развернувшейся в эти годы: крестьянской (аграрной) и рабской.

Что касается крестьянско-аграрной линии борьбы, то здесь, конечно, речь должна идти прежде всего о движении Гракхов. Как известно, происходивший из знатного и старинного плебейского рода родственник Сципиона Эмилиана Тиберий Семпроний Гракх, избранный в 133 г. народным трибуном, выступил с проектом аграрной реформы.

На первый взгляд законопроект Тиберия Гракха не вносил ничего нового. Он повторял один из пунктов, видимо, уже забытого законодательства Лициния – Секстия, а именно тот пункт, который устанавливал предельную норму оккупации из фонда ager publicus в 500 югеров. Однако Тиберий Гракх предложил некоторые дополнения к этому основному пункту. Во-первых, норма владения общественной землей удваивалась для тех семей, где имелось двое взрослых сыновей. Во-вторых, земельные излишки, образовавшиеся в результате проведения реформы, конфисковывались и распределялись между безземельными гражданами. Эти участки не подлежали отчуждению. И наконец, в-третьих, создавалась особая комиссия – в нее в дальнейшем вошли сам Тиберий Гракх, его брат Гай и его тесть Аппий Клавдий, – которая обладала чрезвычайными полномочиями, т. е. имела неограниченное право проводить конфискацию земельных излишков, делить их на участки, распределять между безземельными гражданами и т. п.