Татьяна Москвина - Культурный разговор

Остались простые чистые звуки. Наивная, любящая душа. Трогательная нелепая надежда уж совсем непонятно на что. Смутная вера. Друзья. Деревянный домик в Переделкино. Воображаемое море вдали и кораблик по имени «Авось»…

«Ты меня на рассвете разбудишь, провожать необутая выйдешь. Ты меня никогда не забудешь. Ты меня никогда не увидишь».

Нет нужды над гробом поэта непременно выяснять с точностью до карата ценность его поэзии. Куда спешить? Все выяснится само собой, уверяю вас.

Наше дело – попрощаться с человеком и поблагодарить его за компанию.

Долгая жизнь – награда или наказание? А это уж как посмотреть. В общем виде такая задачка не решается. До своего столетия писатель не дожил всего-то четыре года. Был он при этом в полном разуме и на своих ногах – крепко работала жизнь над своими чадами в начале XX века. И фигуры ваяла монументальные сложности фантастической – под стать советской империи, в которой многим потом выпало жить.

С личностью С.В.Михалкова справилось бы разве что перо Ф.М.Достоевского. Современные перья для этого непригодны. Им бы все ярлыки навесить – либо глянцевые, либо пасквильные (см. басню Михалкова «Лев и ярлык»). А толку-то от этих ярлыков? Тут надо копать вглубь…

Дети Михалкова, знаменитые кинорежиссеры Андрей и Никита, говорят о своем отце с нежностью и уважением, и оставим за ними это право – оно от них неотъемлемо. Хватит с нас отречений от отца и отцов, достаточно вековечной русской гражданской войны. Но вот повстречалось мне в газете «Культура» такое заявление: «Не любят Сергея Михалкова только те, кто живет иностранцами на своей родине, “а сало русское едят”».

Это, знаете, перебор. Самые разные люди, никак не иностранцы на своей родине, не любят С.Михалкова. Да и он людей особенно не жаловал. Даже в сентиментальных рассказах Никиты Сергеевича об отце виден образ выдающегося эгоцентрика. Как ни странно, это свойство почти всех знаменитых детских писателей (кроме необыкновенного чуда – Евгения Шварца). Впрочем, что ж тут странного: чтобы писать для детей, надо удержать в себе детство, а дети – сами все сплошь эгоцентрики. Надо стать по-настоящему взрослым, чтобы уметь вести отсчет не от «я» в центре мира.

Одни вспоминают Михалкова как черствого и равнодушного циника и лизоблюда, умело обустраивающего роскошную жизнь внутри советской идеологии. Другие – как обаятельного человека, который многим помогал, был обворожительно талантлив и остроумен. Он подписывал все официальные бумаги союза писателей, где тупо и бездарно громились диссиденты. И его же мы находим у гроба Анны Ахматовой. А это ему было зачем? Он – автор трех редакций гимна Советского Союза и России. И по его пьесе «Дикари» поставлена вольная комедия «Три плюс два», где, кроме счастья жить и любить на берегу моря, нет вообще никаких признаков идеологии…

Он написал в 1949 году жуткую драму «Илья Головин», где композитора, оторвавшегося от народа, перевоспитывали военные, строители и передовицы газеты «Правда». И он же сочинил сотни блистательных стихотворений, которые никаким образом не изъять из золотого фонда отечественной литературы.

Любить столь загадочное творение советской истории и русской жизни, как Сергей Михалков, если ты ему не родственник, по-моему, маловозможно. А вот любить стихи Сергея Михалкова – это проще простого. Они сокрушительно талантливы и запоминаются с первого раза.

Исключительное владение поэтической техникой. Живые интонации. Хорошее настроение, которое вмиг передается читателю. Блистательный юмор. Никакой идеологии – если не считать таковой высмеивание лени, невежества, трусости, хамства и зазнайства. Вещи образцовые, и пригодились они уже пяти-шести поколениям русских детей.

Наследие Сергея Михалкова чрезвычайно неравноценно. Основные достижения маркированы тридцатыми – сороковыми годами, некоторый всплеск произошел в шестидесятых, начиная с середины семидесятых о настоящих творческих достижениях уже трудно говорить. Функционирование в качестве генерала от литературы, председателя СП не прошло даром – так оно ни для кого не проходит даром. На таких местах люди превращаются, как в рассказе Кафки. Любые люди!

С пьесами Михалкова тоже засада. Если сочинения для самых маленьких – «Зайка-зазнайка», «Три поросенка», «Трусохвостик» – забавны и хороши, то подавляющее большинство пьес безнадежно мертво. Он, кажется, и сам это знал и, пристраивая в театр какую-нибудь конъюнктуру «на злобу дня» (а также постоянно заботясь о рецензиях), премило шутил: «Чем хуже пьеса – тем лучше пресса!». (Этот пророческий афоризм полностью сбылся в наши дни.) Не все басни прошли проверку временем – многие нынче читать просто неловко. Но переводы детских стихов Юлиана Тувима, к примеру, – превосходны. Таково же и переложение для театра «Современной идиллии» Щедрина – под названием «Балалайкин и Компания». В постановке Товстоногова то был изумительный спектакль «Современника». Блистали в пьесах Михалкова многие выдающиеся актеры – скажем, Анатолий Папанов («Памятник себе»). Нет, вклад его в поэзию и театр неоспорим – но сколько при этом сделано, говоря словами Щедрина, «применительно к подлости»…