Однако напевные есенинско-ахматовские интонации преодолевают все препятствия и создают камерный уютный мир, где женщина усиленно лелеет свое счастье.
Мне снится твое дыхание
И запах твой летне-утренний.
Когда твое тело горячее
Поутру меня баюкает.
Мне снятся шершавые волосы,
Миндальные, на подушечке.
Твои веснушки в голосе,
В припеве босом, в полушуточке…
И все-таки они очень уж разные, взаимопонимание затруднено.
Не веришь, отводишь глаза, не веришь в сады серебра.
Не веришь в усадьбу из роз, в именье из тысячи грез.
Ни в фей, ни в рубины-цветы. Не веришь в иные мечты!
Так сложно с тобой иногда! Терзает немая тоска.
Однако сила притяжения, могущество страсти вновь соединяют наших героев.
Меня волнуют твои руки, в них запутаться хочу.
Но нестерпима боль разлуки, впивается в мечту мою.
Сверлит любовь мою шальную твоя путевка в никуда.
Забыть мечту, забыть родную мне не удастся никогда.
Не разлучит нас жалкий опыт, испепеляющий умы.
Теперь ты – мой, я – твой наркотик.
Обречены.
Стилистически это никуда не годится, но по силе эмоционального накала очень даже убедительно. Особенно этот декадентский вздох – «Обречены»…
Героиня свято верует, что она, и только она нужна герою.
Ты стоишь на пьедестале,
Громко музыка играет,
Все в тебе огнем горит
И о чем-то говорит!
То ли это о мечте,
То ли это о войне,
То ли это горе-знамя,
То ли это радость-пламя,
То ли это просто вздор,
Я не знаю – Бог с тобой!
(…) Не гневи же, право, Бога.
Знай, что я твой идеал…
Но в целом все хорошо, прекрасно, отлично, шоколадно.
Целуй меня в губы, балуй,
Ты словно снег запоздалый…
Как маленькая шоколадка,
В объятьях твоих украдкой
Я таю, я погибаю,
В желанье твоем закипаю…
Видим, что, при всей нежности к герою, куда более взволнованным голосом Васильева воспевает не его, а героиню. Чаровницу-проказницу, румяную блондинку, живущую исключительно яркой, насыщенной жизнью. «Я пою в раю свою песню васильковую!» – задорно восклицает поэтесса. Она чувствует себя существом исключительным и благодарит Создателя за все дарованные (видимо, им?) блага.
За красоту души и чувство красоты
Я благодарна, Боже!
За то, что мне всего дороже!
За то, что я умею целовать
Дыхание гармонии в природе.
Благодарю тебя за все –
За интуицию, богатую сознаньем,
За голубые янтари
На берегу моих мечтаний.
За запах тмина на полях,
За гениальные картины,
Разосланные по стенам
Моей чарующей квартиры.
За то, что у меня есть друг,
Тот друг, что мне всего дороже,
Тот друг, с которым можно, Боже,
Стихами говорить…
(Многокомнатная «чарующая квартира» существует не только в поэзии, но и на самом деле, в ней сейчас и находится поэтесса под домашним арестом.)
Вообще по большей части героиня поэзии Васильевой находится в эйфории, пусть и изображает время от времени какие-то страдания под дождем. Она верит в этого своего «бога», который любит богатых и здоровых, а не бедных и больных.
Пусть богатые будут богаче,
Пусть разумнее будет удача.
Я болею за золото мира.
Знаю: да, велико и красиво.
Пусть богатые будут учтивы,
Пусть отзывчивы будут, красивы…
Героиня по-язычески поклоняется Солнцу и верует в его могущество. Солнце светит богатым и делает их еще богаче – это философия, господа!
Солнечный край, солнечный рай,
Солнечно все, все неслучайно.
Мы богатеем, быстро взрослеем,
К солнцу все ближе, дальше от тени.
Дальше от мук, горя и зноя.
Ближе к земле, дальше от роя.
Дальше от роя злых, безобразных,
Тварей земных, жестоких, клыкастых…
И с каждым годом крепче машина,
Ведь каждый год – это сверхсила.
Я с каждым годом буду умнее,
Буду богаче, добрее, сильнее…
Не только Солнце, но и сама мама-Родина, убеждена героиня, к ней неравнодушна.
Пахнут ванилью глаза твои,
Волосы вьются ромашками,
Руки твои мохнатые
Греют меня завидуя…
Не покидай меня, Родина,
Счастье мое органичное.
Ванильным будет, сказочным.
Имя твое постигнуто.
(«Родина»)
Чтобы читатель понял, почему родина с мохнатыми руками завидует Евгении Васильевой, книга стихов сопровождена фотопортретами Васильевой в разнообразных позах и нарядах. На двух фотографиях Васильева напряженно и с явной любовью смотрится в зеркало. Не будем сразу диагностировать самообожание и патологическую самовлюбленность. У нас каждая вторая продавщица считает себя Марлен Дитрих, Ренатой Литвиновой и «Шальной императрицей» в одном лице. (А для кого же тогда, по-вашему, поют пугачевы и аллегровы, работают «воги» и «космополитены»?)
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу