Татьяна Москвина - Культурный разговор

Человек- rock никогда не заискивал перед толпой и не искал непременного успеха. Он сразу предупредил:

Что касается того, ну, того кого-то, кто летит вверх-вниз, тоскует, мечтает о прощении… Прощение надо заработать, «такой простой работой – жить» (из его песни), оттого герою Кинчева все дается столь трудно, с усилием, с вызовом, без поблажек и расслаблений. А простят ли его в конце концов – мы и узнаем в Конце Концов…

– Костя Кинчев 1994 года, нереально талантливый и хаотический, веривший в то, что «Солнце за нас», и получивший «черную метку» – в каких ты с ним сейчас отношениях, в своем 2014 году?

– В прекрасных. Я себя на года не разделяю, живу себе и живу. А о степени собственного таланта не мне судить. Хаотичный период поиска закончился по принятию Крещения, это уже давно было. С 93-го года собираюсь потихонечку, по мере своих скудных сил.

– Что выбрать человеку, если любовь к Родине противоречит любви к истине?

– Любовь к Родине не может противоречить любви к Истине, потому что истина это Христос, а Родина наша под Покровом Пресвятой Богородицы была, есть и, надеюсь, будет.

– «Небо славян…» Неужели после всего, что было, возможно еще какое-то «братство славян»? Не пребудет ли нынешнее отчуждение уже вплоть до Последнего Суда?

– Западная Украина никогда с нами не была, начиная с XVII века. И какое братство? Поляки, что ли, славяне, которые себя кельтами считают? Чехи? Хорваты? Православный мир един, и мы с греками ближе, чем с Западной Украиной.

– «Тоталитарный реп – это вам не ха-ха, тоталитарный реп – это факт, тоталитарный реп сформирован годами под вой сирен и лай собак…» Как ты считаешь, потеряла ли актуальность эта твоя песня, «Тоталитарный реп»?

– Нет. Не потеряла. Пропагандистская машина работает отлаженно. Но что поделать, холодная война на дворе, пропаганда необходима. Причем всем сторонам. Мы тут не оригинальны.

– Жизнь в рок-н-ролле сопряжена с профессиональными рисками. Сколько уже людей ушло от нас, и каких людей! Башлачев, Дягилева, Цой, Науменко, Панов, Летов, Пивоварова… Ты тоже мог уйти, но остался. В одном фильме Уэса Крейвена персонаж-киноман рассказывает, «как выжить в фильмах ужасов». Например, категорически нельзя говорить «я сейчас вернусь». А как выжить в рок-н-ролле?

– Кто его знает… Кому удается, кому нет. На войне как на войне.

– Сейчас в твоем репертуаре есть несколько песен Цоя. А у тебя было в свое время чувство соперничества с ним?

– Было, конечно, соперничество в хорошем смысле слова, и у Вити это чувство было…

– Если бы ты вдруг решил спеть несколько песен Гребенщикова или Шевчука – какие бы выбрал для себя? А у Высоцкого что бы взял?

– Ничего бы я не взял у БГ, потому что абсолют перепевать бессмысленно, и у Высоцкого ничего бы не взял по этой причине. Мне предлагали поучаствовать в трибьюте Гребенщикова, я отказался, извинившись перед автором, обозначив причину. А творчество Шевчука мне не близко совсем, поэтому не возникает желание что-нибудь спеть.

– У тебя есть тексты, которые ты не поешь (т. н. «стихи»). А что ты с ними собираешься делать? Нет ли идеи «поэтического сборника»? Или, например, автобиографической книги?

– Всё, что не спел, вошло в книгу «Солнцеворот», впрочем, всё, что к тому времени (2000 год) спел, тоже вошло.

– Ты часто поешь о «небе». У Сведенборга и Даниила Андреева были отчетливые мистические видения «того света». А ты что-нибудь видел?

– Чё-то видел, и мне это не понравилось. Поэтому в то, что я видел, не хочу однозначно.

– Как ты относишься к теории «даймонов» – то есть невидимых существ, которые прикрепляются к реальным живым людям и помогают им в творчестве, что-то подсказывают, вдохновляют (иначе их зовут «музами»)? Знакомо ли тебе вдохновение такого рода?

– Бесы это абсолютно реальные, но невидимые существа, которые вселяются в неготовых к сопротивлению людей. То, о чем ты спрашиваешь, это бесы, иногда они притворяются музами…

– Ты заранее планируешь свои сценические движения или они возникают стихийно?

– Я вообще стихия, ураган, я не играю, я так живу. Играть не умею, проживать чужие жизни – это не мое, совсем.

– У тебя более двухсот песен, но среди них, как ты сам признаешься, нет песен о любви к женщине и нет шутливых, юмористических песен. Ты собираешься «восполнить пробелы» или так творческие дела не делаются?