Татьяна Москвина - Культурный разговор

– Какой, однако, характерище воспитал в себе человек…

– Воспитали!

– Действительно, редкий случай, твоя актерская работа в «Легенде № 17» вызвала массовое одобрение даже в злобном Интернете, где кишат вариации героя Достоевского из «Записок из подполья», гениальное прозрение автора – потому что «человек из подполья» это, разумеется, человек из Фейсбука. Я спрашивала Николая Лебедева, что Меньшиков, как он это все обладил, читал ли про Тарасова, изучал ли, – он ответил: «Не знаю, он такой таинственный»…

– Рассказываю: ничего не читал, посмотрел два фильма документальных, с дочерью, Татьяной Анатольевной, пытались мы разговаривать раза два. После премьеры она сказала мне такие слова, что мне их и повторять неудобно… Когда несколько лет назад мне предложили почитать сценарий на студии «ТРИТЭ», я ответил – мне тут играть нечего, роль тут одна, Тарасова, больше нет ролей. Я тогда был уверен, что они возьмут – царство ему небесное – Богдана Ступку, кого-то из подобных мощных артистов. И забыть-то про всё забыл, хотя сценарий мне понравился. Через некоторое время звонит продюсер Верещагин и говорит: не хочешь ли Тарасова, давай встретимся. И это тот случай, первый раз со мной в жизни – я знал, что такое существует, но первый раз это случилось со мной, – меня повела роль. Я обычно, в принципе, «головастик», я сижу, придумываю эпизод от начала до конца, всё разбираю, идет работа, извините, ума. Тут я мог себе позволить не думать об эпизоде, я приходил на съемку и шел в кадр.

– Мистическая история! Прямо «вселение образа»!

– У меня первый раз такое. Калигула – да, он меня вёл, но там был мастер, Фоменко, а здесь не знаю, кто меня вел, но кто-то вел.

– Кстати сказать, в конце восьмидесятых годов у тебя было, кроме Калигулы в режиссуре Фоменко, несколько отличных работ в кино – «Моонзунд», «Лестница». Ты помнишь эти фильмы?

– Больше помню «Моонзунд» по одной простой причине: не так давно увидел диск и купил, поскольку картину видел давно, а Настя вообще не видела (Анастасия – жена Меньшикова . – Т.М. ), решил пересмотреть, хотя ненавижу пересматривать свои фильмы.

Помню, что у меня тогда была страшная язва желудка, я похудел килограммов на восемь (причины романтической бледности героя выяснены! – Т.М. ). Постоянные были переезды из Москвы в Ленинград, я тогда что-то репетировал у Фокина в ермоловском, кстати, театре. Решил пересмотреть, тем более «Моонзунд» постоянно возникает в разговорах; Нина Петрова, продюсер, рассказала мне, что ей Гришковец нахваливал меня, что вон Меньшиков как здорово сыграл морского офицера, он же сам у нас моряк, Женя-то.

А фильм «Лестница», я считаю, несправедливо забыт вообще, вот – нет такого фильма. Хотя я знаю, что Лена Яковлева какой-то приз получила, да и вообще Сахаров был неплохой режиссер, и сама история там занятная. Я даже не знаю, шел ли он на экранах. Ни разу не видел его в программах телевидения. О нем воспоминаний у меня как-то меньше, сюжет спроси меня – я не скажу. Помню, я стою над речкой сначала и пытаюсь утопиться или думаю об этом, и дальше происходят какие-то чудеса в квартире.

– Как ты попал в «Моонзунд»?

– Не знаю. Меня самого удивило предложение такой роли – морской офицер… А! знаю. Я не всегда был Костиком из «Покровских ворот». Я свою первую роль, серьезную драматическую роль, сыграл в картине «Жду и надеюсь», мне было восемнадцать лет, и я оказался партизаном, который жертвует жизнью, чтобы спасти партизанский отряд и вообще повлиять на ход Великой Отечественной. Саша Муратов, режиссер, видел эту картину и запомнил мою фамилию, вызывал на пробы.

– На реальных военных кораблях снимали?

– Конечно, там же видно, особенно когда мы стоим с Клюевым на палубе, что всё по-настоящему.

– Тебя увлекало, что носишь морскую форму, что ты – офицер Русской империи?

– Какого пацана это могло не увлечь, тем более тогда, когда хлебом не корми – дай поиграть в белых офицеров, думали, что уж вот они были люди безупречные…

– Потом эта иллюзия развеялась. Один умный человек утверждал, что если бы победила в Гражданской войне Белая армия, все равно потом пришлось бы строить лагеря для усмирения масс.

– Конечно. Как страну всколыхнули… Глупости говорят, что народ заставили сделать революцию. Как можно народ – заставить? Народ был к этому абсолютно готов, убивать, грабить награбленное, абсолютно готов и счастлив от этого. Не одни, так другие строили бы лагеря. К сожалению, мы были обречены.