Mystery_fire, flamarina - Я тебя знаю

…Снейп тяжело осел на пол, усевшись прямо на ступеньку и привалившись к голой стене. Из его рта вырвался сдавленный стон, и Северус изо всех сил закусил кулак, заставляя себя замолчать. Он не думал о Лили, он занимался работой, помогал ПС планировать операции, варил зелья — и совсем не собирался вспоминать. Боли почти не было — только смутное недоумение, досада и надежда, почти переросшая в уверенность: разумеется, это ошибка, разумеется, это временно, разумеется, она вернётся. Она всегда возвращалась, даже после гораздо худшего. Но сейчас воспоминания обрушились на него, сметая любые разумные доводы и топя душу в водовороте болезненно-ярких видений прошлого.

Как они повеселились на День Всех Влюблённых! Даже сейчас Северус растрогано улыбнулся…

…Небольшое заклинание изменения почерка, кусок красного картона, вовремя обронённый Лили после завтрака в Большом зале и чуть-чуть того самого Зелья тревоги, которое Северус изобрёл и опробовал незадолго до злосчастной Чёрной ночи. А после — можно занимать места и запасаться пирожными. Джеймс подобрал валентинку, «адресованную Лили», — и узнал почерк Сириуса! Вот так конфуз, вот так номер. Поттер гонял друга по всему восьмому этажу, а тот громогласно орал, где он видел «…эту Эванс, и тебя тоже, олень придурошный!» Особенное удовольствие было наблюдать за ними в кабинете МакГонагалл: каждый утверждал, что другого опоили приворотным зельем. Но ни МакГонагалл, ни Слагхорн, разумеется, никаких следов зелий не нашли. Как не смогли понять, кто заколдовал валентинку. Лили и Северус, невидимые под чарами, еле сдерживали смех, а добравшись до Выручай-Комнаты хохотали полчаса, как сумасшедшие…

…И не только хохотали, разумеется. Перед внутренним взором Северуса мелькнули острые, словно крылья феи, лопатки, бисерная дорожка позвонков, неожиданно тёмная родинка чуть пониже поясницы… У него перехватило дыхание, между рёбрами будто застрял огромный каменный кирпич с грубыми, необтёсанными краями. Или словно кто-то держал его сердце в руках, постепенно сжимая пальцы. Снейп тихо, надсадно застонал и уткнулся лбом в поднятые колени, закрывая голову руками.

Этот год был безумным, странным, быстрым, нервным, отчаянно и яростно счастливым. Совершеннолетие — аппарация без ограничений, совершеннолетие — магия, сколько захочешь, совершеннолетие — ни у кого не спрашивать разрешения. Лили словно опьянела от этой вседозволенности, с каждым днём всё меньше напоминая ему гриффиндорскую старосту, и всё больше — ту рыжую девчонку на качелях, которая пугала сестру «своими фокусами». Сначала Северуса слегка настораживала произошедшая перемена, но потом он махнул рукой на свою подозрительность. Мог он в кои-то веки позволить себе расслабиться? И они развлекались вовсю: Гриффиндор шатало, Минерва МакГонагалл ходила по Хогвартсу с таким выражением лица, словно у неё была мигрень, баллы вылетали в трубу по самым идиотским причинам… Но хуже всего приходилось Мародёрам. Точнее, Блэку и Поттеру, потому что Петтигрю не представлял интереса, а Люпина Лили жалела, несмотря на то, в какой ужас её приводили шрамы Северуса.

Лили задумала переделать коттедж в тупике Прядильщиков, и Снейп долго отказывался, пока однажды не пришёл домой и не застал её, увлечённо сдиравшую обои. Пришёл в ужас, но какой-то игрушечный, ненатуральный. А потом присоединился сам. В охватившей их горячке разрушения они вынесли на помойку едва ли не полдома, хохоча и пытаясь перещеголять друг друга в кровожадности. Предложи тогда Лили поджечь дом, а на его месте выстроить новый, Снейп тут же, не задумываясь, произнёс бы «Инсендио!»

Но они успели отремонтировать только спальню.

Снейп поднялся и медленно, всем весом наваливаясь на перила, пошёл наверх. На последней ступеньке ему пришлось расстаться с опорой и довериться только собственным ногам. Он толкнул носком ботинка дверь, зашёл внутрь, скинул обувь, чувствуя под пальцами ног толстый ворс ковра. Растянулся на кровати, не снимая сюртука и уперев невидящий взгляд в потолок, изукрашенный огнями фонарей и тенями деревьев. Они отремонтировали спальню — а спустя три дня после сдачи ЖАБА, в этой самой спальне его счастье разлетелось на осколки.

* * *

«Зачем я остался с Пожирателями? — спрашивал Снейп у потолка. — Почему не пустил всё на самотёк и не ушёл, пока была такая возможность?»

Полтора года назад, сразу после Чёрной ночи, он мог выйти из организации: вместо Нотта там воцарился Люциус Малфой, а Министерство лишило Пожирателей не только поддержки, но и малейшего шанса прийти к власти нормальным путём. Остаться ради памяти о хорошем? Отомстить Министерству за травлю, которую они заочно организовали Нотту, не дав ему оправдаться, не обеспечив справедливый суд, а сразу грозя самым кошмарным из смертных приговоров — поцелуем дементора? Нет, Северус не хотел мстить за Нотта. Уже не хотел…