laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Он сознавал, что ему, скорее, следовало бы где-нибудь ее запереть, а не активно вовлекать в свои планы, всунув в руку волшебную палочку и приказав наложить на него это проклятие. Но она уже не ребенок, и такие последствия — оборотная сторона взросления. Лили вышла замуж, стала матерью, многое пережила, когда пряталась с сыном в убежище; сейчас же Северусу придется преподать ей еще один урок — урок, который он ненавидел всеми фибрами души, тем яростней за его бесспорность: иногда остается только стиснуть зубы и продолжать — просто потому, что так надо.

Либо сегодня она это усвоит, либо отступится и впредь будет пережидать сражения в безопасности. Северус и сам не знал, на какой из двух исходов надеется; не знал даже, надежда на который исход делала его большим эгоистом.

Сегодня Лили надела зеленый свитер. Она смотрелась в нем очаровательно — несмотря на спутанные и потускневшие волосы и синяки под глазами; он, однако, надеялся, что это зрелище не станет для него последним. Как бы он ни притворялся перед Лили, уверенности в успехе Северус отнюдь не испытывал. Ему вспоминался Эйвери, и как Темный Лорд пожал плечами и произнес: "Северус, ты и впрямь не считаешь, что лучше всего будет позволить ему умереть? Стоит ли спасать того, кто не в силах устоять перед проклятием грязнокровки?" И все же — так проще добиться желаемого результата, в этом он был уверен. Когда сегодняшний день закончится, Пожиратели и их приспешники будут испытывать к нему только презрение. Никаких неудобных вопросов, одно лишь отвращение: им не нужен волшебник, который так легко позволит вывести себя из строя той, кого они и за человека-то не считали. За эти почти тридцать лет он твердо усвоил, как слизеринец и как шпион: легкий путь всегда самый надежный. А изводить себя от беспокойства — наоборот, неэффективный.

Они с Лили сидели на старых ящиках; скорее всего, их натащили соседские мальчишки, которые давно использовали этот дом как курилку и место, где можно наклюкаться и на спор все обоссать. Но даже они, очевидно, давно сюда не заходили — сорняки тут чувствовали себя вольготно, и пыль на полу лежала непотревоженная. Северус и Лили вяло ковырялись в холодной еде — по дороге они заглянули в "Теско"; он заставлял себя жевать, телу потребуются силы, чтобы бороться с проклятием. Интересно, подействует ли оно на него сильнее, чем на Эйвери? Причиняет ли проклятие больше боли, если отвращение к себе и так засасывает тебя, словно трясина? Или все зависит от того, насколько проклинающий хочет тебе навредить?

Большую часть дня Лили провела, пытаясь говорить о Хогвартсе — уверенным тоном, так, словно он уже согласился туда вернуться. Как он подозревал, ей хотелось заставить себя поверить в нормальность происходящего. Искушение нырнуть в ее разум и выяснить, что она думала на самом деле, было велико — но он с ним справился.

Он все равно не хотел увидеть в ее мыслях ни мальчишку, ни этого уебка Джеймса Поттера... ни зеленый свет, ни себя самого в маске Пожирателя — как он спас ее от мучительной смерти и смотрел сверху вниз, стоя посреди горящего поля...

Около половины четвертого небо начало темнеть. Невидимое солнце уходило за горизонт; и без того неяркие краски тускнели, пока все вокруг не стало напоминать выцветшую от старости маггловскую фотографию. Лили пошарила в кармане куртки и вытащила ту пустую банку из-под карандашей — собиралась снова вызвать свои звездочки? — но нет, она протянула банку ему.

— Давай, — сказала Лили; ее улыбку было трудно рассмотреть в надвигающихся сумерках, но в памяти его она сияла все так же ясно. — Ты уже пробовал их вызывать?

Пробовал, разумеется, но показывать ей результат Северус не хотел. "Эти чары из той же ветви магии, что и Патронус", — пояснила тогда она — и, разумеется, у него получились точь-в-точь такие звездочки, как у нее, такая же паутина золотистых огоньков. Патронус свой он никогда ей не показывал; конечно, он подозревал, что звездочки не выдадут его так наверняка, как серебристая лань, но рисковать Северус не собирался. Даже если бы все и закончилось только ее удивлением.

— У меня ничего не вышло, — солгал он. На самом же деле заклинание далось ему легко — стоило только вспомнить, как просияла Лили, когда он сказал: "Просто блестяще". Или как ее озарял свет волшебных огоньков, или как она на него смотрела, когда подняла взгляд от фиолетового листка бумаги и сказала: "Потому что ты мой лучший друг". — Я никогда не был так силен в чарах, как ты.