laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

— Предлагаешь принять на грудь для храбрости? — поинтересовалась она.

— Ты свалилась в ледяную реку, а до этого, судя по плачевному состоянию одежды, долго плутала по бездорожью — ночью и посреди зимы. Согревающие заклинания не так хороши, как обычные человеческие методы.

Он говорил как человек, который знает об этом не понаслышке; который помнит, сколько раз был вынужден обходиться одними заклинаниями. Лили пригубила бренди и взглянула ему в лицо, украдкой рассматривая его поверх граненого ободка бокала.

Алкоголь прокатился по языку, оставил в горле горячую дорожку. Собственной отваги не хватало — оставалось надеяться, что спиртное ее все-таки взбодрит; Лили сглотнула и спросила, согреваясь от этого временного тепла:

— А где твой бренди и твои тосты?

— Я не блуждал по бездорожью, не купался в ледяной реке и не сталкивался с мантикорой.

— Ясно-ясно, ты у нас вообще супер-герой, — она уткнулась в свой бокал, пряча болезненную улыбку. — Небось еще и от Макгонагалл смылся, так ведь?

И не только от нее, но и от Джеймса с ребятами... но Лили пока что была не готова даже произносить эти имена вслух — только не теперь, после того, что они сделали со стоящим перед ней человеком...

— Что-то в этом роде.

Она собралась с духом — все, что смогла наскрести после принятого "на грудь", — и взглянула Северусу прямо в глаза.

— Ты это с самого начала задумал. Еще тогда, когда уходил с ними.

— Да, — не дрогнув, согласился он. — Именно так.

Лили допила бренди и отставила в сторону снифтер; стекло мягко звякнуло о каменную столешницу.

— Я уже говорила, — севшим голосом сказала она, — и, наверное, еще не раз повторю: какой же ты все-таки гад.

Он вымыл пустой бокал, высушил и убрал на место. Закрыл шкафчик и провел пальцами по деревянной дверце, вдоль декоративного желобка.

— А ты поступаешь на редкость глупо, — проговорил он, не оборачиваясь. — Черт возьми, ты должна была остаться в школе.

— В смысле, ты предполагал, что я останусь в школе, — Лили пристально смотрела на него, подмечая мельчайшие детали, надеясь догадаться, о чем он думает, хоть и знала, что у нее ничего не выйдет. — Но хотел ли ты этого?

Его рука соскользнула вниз, на столешницу. Северус молчал, по-прежнему стоя к Лили спиной.

— Я был уверен, что этого захочешь ты, — наконец ответил он — так равнодушно, словно ему и впрямь было все равно. — Имей в виду, что никакая опасность тебе не грозила — я принял все необходимые меры. На тебя наложены защитные чары: если на тебя нападут, все, что они попытаются сделать, вернется к ним в тройном размере. Не думал, правда, что это может сработать на мантикоре; возможно, человеческого в них не только лицо.

Несмотря на выпитое спиртное, в животе у Лили все заледенело.

— Так вот почему ты так плохо выглядел, — догадалась она. — Дело было не только в отдаче от того обряда, но и в другой темной магии.

— Да, — подтвердил Северус, наконец-то поворачиваясь к ней лицом. Даже в сумраке было заметно, что в глазах его горел насмешливый огонек; он будто ждал от нее упреков.

Лили стиснула зубы.

— Ты объединил эти чары с исцеляющим обрядом?

— Ну да, — мягко согласился он. — Вот видишь, ты вовсе не так глупа, как думаешь.

— Нет, я вела себя на редкость по-идиотски, — возразила она. — Но знаешь — это я так, чисто для справки — ты ведь тоже много чего наворотил. Нет, если нужно одурачить того типа, чье прозвище заканчивается на -олдеморт, то тут все в порядке, но как только речь заходит о других людях...

Он даже переменился в лице — словно в глубине его глаз что-то вспыхнуло так внезапно и яростно, что прожгло стоявший в комнате полумрак.

— Все видят только то, что хотят увидеть, — сказал он резко. — Даже Темный Лорд. Даже Дамблдор — от интеллекта это не зависит. Мы все видим лишь то, что хотим увидеть.

Лили вдыхала и выдыхала через рот — чтобы не испортить все, ударившись в слезы.

— Я знаю, — сказала она. — Знаю. Теперь я поняла — именно этим я много лет и занималась. Видела... даже не знаю, что именно я видела, потому что правда казалась... такой неправильной. Мне так стыдно, Сев...

Слова казались какими-то пустыми. Недостаточными. Северус не сводил с нее глаз, но по лицу его ничего было нельзя прочесть — только то, что он опять закрылся окклюменцией. Затем он произнес:

— Бред какой-то. Не знал, что тебе хватит и пары глотков бренди, чтобы начать нести пьяный вздор.

— Это не бред, Сев. Я пытаюсь извиниться за то, что была такой... такой мудилой.