laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Какой-то человек — чьи-то пальцы тисками сомкнулись чуть выше локтей и потянули ее наверх из реки; Лили трясло, она вцепилась в своего спасителя — слишком худые руки, слишком тощий подросток со стальной хваткой...

— Сев! — ахнула она.

— Я покинул школу всего час назад — а ты за это время умудрилась попасться мантикоре, чуть не утонула и в придачу продрогла до костей?

В его голосе бурлила ярость, хватка была совершенно немилосердной, но он очень мягко развернул Лили спиной к себе, чтобы взглянуть на ее раны; через секунду ее накрыло сушащим заклинанием, а потом еще и согревающим — в целом ощущение было такое, словно она вылезла из ванны и накинула одежду только что из сушилки.

На горном склоне было так тихо, что звенело в ушах: ни воя, ни рычания, и никаких тебе нечеловеческих воплей.

— Сев... мантикора...

— Уже на дне реки, — отрывисто бросил он. — Помолчи и не мешай осмотру. Она тебя не ужалила, так что все будет хорошо... рано или поздно.

Она обхватила его поперек груди, чувствуя под ладонью ребра.

— Прости, — выдохнула Лили, — прости, пожалуйста, я не знала...

— Тише, не отвлекай меня, — сказал он.

Сглотнув, она пристроила голову к нему на предплечье. Его прикосновения были быстрыми и умелыми и чем-то напоминали манеру мадам Помфри, но сердце под ее ладонью колотилось как безумное.

— Их явно нужно продезинфицировать, — в его голосе сквозил упрек. — Придется аппарировать в деревню. Держись.

Она кивнула. Аппарация сплющила тело, холодный воздух стал еще холоднее — они со скоростью света неслись сквозь пространство, — и все. Остановка. Задний двор, какой-то домик с темными окнами... Лили пошатнулась и чуть не упала в снег, но Сев ее удержал.

Ноги и спина болели, но не до потери рассудка — особенно теперь, когда страх уже не так туманил голову, а одежда стала сухой.

— Сев... — она заглянула ему в лицо — он явно что-то просчитывал; расстегивал плащ, не сводя глаз с задней двери коттеджа. Извинения так и рвались с языка, но Лили лишь спросила:

— Дамблдор тебя ищет, так ведь?

— Да, — он заставил ее опуститься на грубо сколоченную скамью — хозяин дома, должно быть, поставил ее тут, чтобы весной и летом наслаждаться видом на гору. На плечи лег тяжелый плащ; Северус завернул Лили в него и скомандовал: — Жди меня тут.

— Что...

Но он уже скользил прочь через задний двор — точно призрак в сонме прочих теней. Лили поплотнее запахнулась в его плащ и стала ждать.

Логика подсказывала, что он слишком хитер, чтобы попасться на краже лекарств в сонной деревушке, где жители, должно быть, и двери-то на ночь не запирали. Но беспокойство все никак не отпускало; вдоль всего позвоночника словно вспыхивали искорки. Когда Северус наконец-то появился опять, ее затопило облегчение.

— Их нет дома, — коротко пояснил он и помог ей встать — в манерах его сквозила своеобразная грубоватая заботливость.

— Мы что, оба туда пойдем? — слегка встревожилась она — Северус вел ее за собой по обледеневшему саду; аккуратные клумбы с уснувшими до весны растениями посверкивали серебром.

— Они уехали отдыхать, — пояснил он. — Судя по разбросанным по дому буклетам — на Канарские острова. Смотри, — указал на пачку писем. — Все присланы пять дней назад. Остальные наверняка дожидаются их возвращения на почте. Хлеб убран в холодильник, остатки мяса выброшены. И везде — пыль тонким слоем.

В горле застрял ком — будто от счастья, но почему-то слишком болезненного.

— Неплохо, Шерлок.

Он провел ее из кухни в ванную — та оказалась очень тесной, ванна на ножках практически подпирала собой унитаз, а к висящему над раковиной шкафчику можно было протиснуться только боком и выдохнув.

Северус открывал антисептик; волшебную палочку зажал в зубах, светя себе ею как фонариком.

— Ты решил не зажигать свет?

Он перехватил палочку в руку.

— Соседи могут заметить — а хозяева, как предполагается, сейчас отдыхают в нескольких тысячах миль отсюда. Как думаешь, что будет дальше? Может, в Хогсмиде за последние полвека и не случалось ничего серьезнее кражи пары морковок с чужого огорода, но люди все-таки не настолько глупы... — и добавил — говорить нормально ему мешала палочка, которую он снова зажал в зубах: — Надеюфь, фто не нафтолько.

Лили хотела улыбнуться, но губы ее не слушались. Сосредоточилась вместо этого на своих ощущениях — оставленные когтями раны все еще горели и кровоточили, теплые ручейки бежали по ногам и стекали в носки. Хотелось надеяться, что она хотя бы не закапала бедным хозяевам полы.