laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

— Какое чудо, — выдохнула она — изо рта поднялось облачко пара и растворилось в ночи. Ей хотелось сполна насладиться всей этой красотой — к тому же Северус был рядом, — но получалось только трястись от озноба, а Сев казался то отчужденным, то взбудораженным, и будто мучился от боли, но почему-то не желал ничего объяснять.

— Вот здесь, — все так же негромко сказал он, останавливаясь посреди заснеженной поляны. — Стой на этом месте.

— А ты?

— Я буду читать исцеляющий заговор, — на мгновение он сильнее сжал ее пальцы, а затем слегка отстранился. Лили поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Поторопись, пожалуйста.

Он вырвал руку и отступил на шаг. Снова от нее отвернулся. Лили мгновенно замерзла — по телу разбегались волны дрожи; завернулась поплотнее в свой плащ.

— Вернусь через минуту, — бросил Северус через плечо и исчез в подлеске. Оттуда донесся шорох... хруст... треск — то издалека, то ближе... С каждой секундой ей становилось все холоднее, словно душу постепенно сковывал лед, но потом Сев все-таки вернулся, волоча за собой тяжеленный чугунный котел.

— Сев? — голос дрогнул — так нужно ей было туда, к нему...

— Тише — я должен сосредоточиться, — сказал он, не поднимая головы. — Стой там.

Приказ прозвучал, как щелчок хлыста; ослушаться было немыслимо. Она стояла, зябко обхватив себя руками, и ждала — ничего другого ей не оставалось.

Северус скинул с плеча котомку и распустил завязки, становясь на колени рядом с котлом. Один за другим он доставал разные пакетики и мешочки, раскладывая их вокруг себя на затянутой изморозью траве. В неверном лунном свете не удавалось разглядеть, были ли они как-то помечены, но Северус все равно на них не смотрел, потому что не спускал глаз с котла. Развязав первый мешочек, он добавил в будущее зелье несколько щепоток содержимого; затем последовал второй мешочек — и третий, и четвертый... Из волшебной палочки в котел уверенно полилась струя воды; левой рукой он достал все из той же котомки черпак и, ни на секунду не отрывая взгляда от зелья, принялся его помешивать, беззвучно что-то шепча и добавляя туда все новые и новые ингредиенты. Жидкость закипала, затуманивая воздух над землей — какой-то едкий запах шибанул в нос, защекотал горло, и Лили поперхнулась, но Северус даже не шелохнулся.

Он поднялся на ноги, так ни разу на нее и не посмотрев; взял небольшой мешочек, развернулся спиной к исходящему паром котлу и пошел от него прочь — нет, не прочь, а по кругу, по окружности радиусом метра в три, в центре которой стояла Лили. Чтобы следить за ним взглядом, приходилось все время поворачиваться; на землю сыпался зернистый белый порошок — Северус оставлял за собой дорожку... Он был босиком — Лили заметила это только сейчас, и от сочувствия тело прошила леденящая дрожь.

Замыкая кольцо, он вернулся к котлу; она уже собиралась что-то сказать, но захлебнулась воздухом: в зелье полетели остатки порошка, и у нее перехватило дыхание. Над землей набухало светлое облако гнилостно-вонючего дыма, почти скрывая Сева из виду; она закрыла рот рукой, пытаясь заслониться от этих миазмов, но они заползали в ноздри, в рот, пробирались в горло...

Северус по-прежнему на нее не глядел.

В руках он сжимал котел. Снова пошел по кругу — на этот раз в другую сторону, зелье уверенной тонкой струйкой лилось на тот белый порошок, и от него расползался омерзительный смрад... Лили задыхалась — прикрыла лицо краем плаща, но это зловоние было повсюду; желудок скрутила судорога — кашель — она сплюнула какую-то черную дрянь, которая смердела еще отвратительнее, чем курящийся над травой дым... А потом вены словно вспороло расколовшимся льдом, и Лили рухнула на четвереньки, сотрясаясь в рвотных спазмах, будто что-то поднималось из сердца, ползло по горлу, пыталось выбраться наружу...

— Лили.

Она увидела, что Северус на нее смотрит — сквозь клубы испарений, сквозь заволакивающую воздух магическую дымку, и вся ее душа словно подалась навстречу этому взгляду.

Он вытащил из рукава мантии что-то длинное и темное.

Нож.

Протянул вперед руку — прямо над магическим кругом — и резанул себя по запястью.

Проступившая кровь в лунном свете показалась черной. Перечеркивая руку, она стекала вниз, в поднимающийся дым, и капли шипели, падая на землю... Лили задохнулась, зашлась сухим кашлем — запах из гнилостного стал тошнотворно-сладковатым, и колени стали ватными, а под кожей медленно начало расцветать несмелое тепло. Она не сводила глаз с запястья Северуса, с тоненького ручейка крови...