laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Северус почти обрадовался, когда услышал бой часов, означавший, что ему пора. Что угодно, лишь бы поскорее выбраться из-под этих холодных сводов, где можно найти тишину и танцующую в воздухе пыль, но ни одного обнадеживающего ответа.

* * *

— Джеймс, я вовсе не пытаюсь тебе помешать. Мне просто кажется, что ты... немного сгущаешь краски.

— Сгущаю краски? — лицо Джеймса пылало; целый вихрь эмоций — ярость, возмущение и, возможно, даже страх. — Это я — сгущаю краски?.. Ты же был там, Лунатик! Ты собственными ушами все слышал! И видел, что с ней сделал Снейп!..

— Я всего лишь пытаюсь сказать, — Ремус подозревал, что слова его прозвучали не столько стоически, сколько обреченно, — что Дамблдор, несомненно, это все уже знает. Насчет Снейпа.

— Прошлым вечером он заходил в лазарет, — добавил Сириус, и на какое-то шальное мгновение Ремусу показалось, что тот сейчас скажет что-то полезное, по-настоящему полезное... миг — и надежда разлетелась вдребезги. — Но Снейп, небось, разыграл перед ним святую невинность. Думаю, нам стоит встретиться с Дамблдором. Ты ведь скажешь пароль, Лунатик?

Вот и вылезла причина, по которой они решили посвятить в этот план Ремуса: как староста он знал пароль от кабинета директора. На случай крайней необходимости. О чем не преминул им напомнить.

— Это и есть крайняя необходимость! — пылко и требовательно возразил Джеймс. — Ты мой друг, Лунатик, не заставляй меня применять силу! Скажи нам пароль!

Ремус решил проявить твердость характера. Вдруг да получится — хотя бы на этот раз.

— Н-нет.

Похоже, не прокатило. Один взгляд на лицо Джеймса — глаза пылают огнем, щеки раскраснелись — и Ремус понял, что шансов устоять перед таким напором у него не больше, чем у мокрого носка. Джеймс уже открыл рот, собираясь сказать что-то сердитое, а Сириус вздохнул и возвел глаза к небу...

— Я сам отведу вас к директору, — ослабевшим голосом выдал Ремус.

Сим уведомляю: Ремус Люпин, ты тряпка.

— В том смысле, что мы пойдем туда вместе. И только попробуйте у меня!.. — добавил он; по правде сказать, угроза прозвучала довольно расплывчато... как бы то ни было, Джеймс услышал только одно: помеха устранена, можно идти спасать Лили Эванс.

— Отлично, — выдохнул он. — Лунатик, ты просто чудо. А теперь вперед! — и одной рукой схватил за шиворот одного приятеля, а другой — второго, и увлек их обоих за собой.

— Но Сохатый... — запротестовал Ремус. — Я думал, ты потом к нему собираешься... У меня сейчас древние руны...

(На самом деле ничего подобного он не думал. Но попытка не пытка.)

— Дамблдор напишет тебе записку, — пообещал Джеймс с бесшабашностью человека, которому на самом деле пофиг.

Ремус решил, что отработка за прогул все же лучше гнева Макгонагалл. А если разболтать пароль от кабинета директора, она наверняка рассвирепеет — или даже пустит в ход волшебную палочку. Так что он покорно плелся за друзьями по коридору и вырваться не пытался.

Наконец Джеймс подтолкнул его к гаргулье.

— Кексы с ванильной начинкой.

— Ну вот, а теперь можешь идти на свои руны, — Сириус, кажется, откровенно забавлялся.

— Да поздно уже сворачивать, — пробормотал Ремус, и Сириус пихнул его вперед, заставив шагнуть на лестницу и уткнуться в спину Джеймсу — тот почти приплясывал от нетерпения, и волосы у него стояли дыбом, словно сквозь них пропустили ток.

— Джеймс, поднимись на ступеньку, будь так добр, — попросил Ремус, чувствуя, что его вот-вот сплющат в ликантропную начинку для этого гриффиндорского сэндвича: Сириус практически дышал ему в затылок.

— Извини, — рассеянно пробормотал Джеймс. Как только лестница подвезла их к дверям, он спрыгнул с нее и постучал в одну из створок — Ремусу пришлось поймать его за руку, чтобы помешать ворваться в кабинет, не дожидаясь ответа. Секунда шла за секундой, но ничего не происходило; казалось, еще чуть-чуть — и Джеймс может пустить в ход кулаки...

Но тут двери все-таки распахнулись, и на пороге появился Альбус Дамблдор. На нем была роскошная сиреневая мантия; явно заинтересовавшись, он опустил взгляд на Джеймса и Ремуса, а потом перевел его на более высокого Сириуса.

— Чему обязан столь неожиданным удовольствием, джентльмены? — спросил директор, отступая в сторону, чтобы пропустить всю троицу в кабинет — Джеймс ворвался туда впереди всех и выпалил:

— Мы насчет Эванс — Лили Эванс — и Снейпа!.. Сэр!..

Последнее слово прозвучало почти как вскрик: Ремус со всей силы наступил ему на ногу — так, что у Джеймса чуть слезы из глаз не брызнули.