laventadorn - Вернись и полюби меня (Come Once Again and Love Me)

Окклюментные щиты рванулись на место — с такой силой, что Северус почувствовал боль. Палочка юркнула в руку — ладонь стала липкой и влажной, а сердце грохотало, как лошадиные копыта.

— Добрый вечер, господа, — произнес директор — таким тоном, словно ничего особенного не происходило... точно перед ним не стояли заклятые враги с палочками наизготовку, и каждая мышца в их телах не звенела от ненависти. — Сожалею, что болезнь ваших друзей помешала вам сегодня посетить праздничный пир. И тем не менее...

Он приблизился — на губах играла легкая улыбка, однако глаза за очками-половинками смотрели пытливо и серьезно; ничего похожего на искорки смеха.

— Конечно же, перед зовом столь пылких чувств меркнет все остальное.

О Господи. Эти его тирады — Северус помнил сам факт, но позабыл, как именно они звучали... позабыл, как Дамблдор их произносил — всегда от чистого сердца... Ему хотелось перебить все окна в больничном крыле, но было страшно, достаточно хоть на мгновение ослабить стальную хватку окклюменции — и он взорвется...

Дамблдор остановился между Северусом и этим кобелем.

— Ступайте спать, — велел он все с той же тонкой улыбкой, переводя взгляд с одного своего студента на другого. — Ибо вечером, знаете ли, воцаряется плач, а на утро радость.*

— Спокойной ночи, сэр, — сказал Блэк, одарив врага напоследок еще одним неприязненным взглядом — у Лили никогда бы так не вышло; Северус только уставился на него в ответ — из прохладных глубин окклюменции, где даже ненависть сжималась в комок... но не пропадала до конца, всегда поджидала рядом...

Размашистой походкой Блэк миновал расстояние до двери; скрылся за ней — шаги все удалялись и наконец затихли. На Дамблдора Северус взглянуть не осмелился — тоже двинулся к выходу, прекрасно зная, что вжимает голову в плечи; мысли сами складывались в мольбу... но о чем? Успеть, пока директор безмолвствует? Или чтобы он сказал что-нибудь доброжелательное? Северус и сам не знал; не знал даже...

Слова Дамблдора заставили его замереть на пороге.

— Мистер Снейп? — позвал директор; как же хорошо, что это оказалось не "Северус" — только не сейчас, не теперь, когда он снова услышал этот голос — впервые с того момента, как шепот "Северус, пожалуйста" ножом полоснул по сердцу...

Он обернулся, но промолчал, только смотрел на Дамблдора по-совиному искоса, не желая встречаться с ним взглядом. Тот тоже наблюдал за Северусом — пока что не обрушил на него всю мощь своего взора, просто глядел серьезно и пытливо.

— Да, директор? — произнес Северус, когда тишина затянулась. Что это — неужели что-то мелькнуло под тонким щитом чужой окклюменции?

— С возвращением — только и всего, — ответил Дамблдор. Чутье предупреждало, что изначально он собирался сказать что-то другое, но что именно — Северус не представлял. — Вы ведь впервые не составили нам компанию на каникулах.

Если бы Северус мог вернуться в Хогвартс — в тот замок, что жил в его памяти, где он был взрослым, где все знали и о нем, и о том, что он натворил, — знали и простили, совсем как Лили, — Северус надеялся, что в том Хогвартсе он бы услышал: "Добро пожаловать, мой мальчик. Добро пожаловать домой".

Все, на что он был способен в этом Хогвартсе — выдавить единственное слово:

— Да.

— Я полагал, что вы, возможно, покинули нас, чтобы обрести то, что утратили, — сказал Дамблдор. — Надеюсь, вам это удалось. Доброй ночи, мистер Снейп, и спокойного сна.

Слова не шли на язык. И Северус сбежал.

* * *

Факелы в коридорах горели попарно — по два после каждых двух незажженных; пламя тянулось вверх, вспарывая сумрак каменных стен. На полу лежали длинные густые тени, чуть редея там, куда доставал свет; Северус рассекал их, как воду, держа палочку у бедра, и надеялся, что со стороны выглядит рассеянным и отрешенным. На самом же деле он был начеку, хоть серьезной атаки сейчас и не ждал: старшие предпочтут сначала посмотреть, как справятся младшие, и только потом нанесут удар сами.

Из-за черного гобелена, на котором колыхались вытканные лозы, появилась чья-то рука, схватила Северуса за предплечье и дернула на себя, в темноту занавешенного прохода. Реакция была немедленной; он выпустил заклинание — вспышка, взрыв, высекающий крошку из камня — и в мгновение ока метнулся вперед и впечатал противника в стену.

— Мерлинов афедрон, Снейп! — выдохнул чей-то полузадушенный голос.

Северус засветил свою палочку — в потайном ходе разгорелся голубоватый огонек, выхватывая из полумрака лицо Регулуса Блэка — сердитого и растерянного пятнадцатилетнего подростка.