QQy - Власть любопытства

—А как же тогда метка над домом?

—Зная, что делает это заклинание, даже я могу ее изобразить. Жест палочкой не должен быть сложным, оно доступно всем Пожирателям, — Гермиона начала перебирать различные несложные взмахи палочкой, желая получить нужное изображение. Спустя несколько минут в центре зала появился сверкающий зеленый череп с вылезающей из него змеей. Гермиона раздраженно махнула палочкой, и он растаял в воздухе.

—Это просто иллюзия и предрассудки, ничего больше.

—Мда, большая часть нашего факультета назовет это темной магией, — невесело усмехнулся я и задумался. — Но для чего ему оставлять столько несоответствий? По-твоему, Дамблдор не знает тактики Пожирателей?

—Не знаю, может быть, он не хочет, чтобы это выглядело, как явная провокация. Или просто ошибся при выборе исполнителя. Причин можно придумать множество.

—Хорошо, но зачем Дамблдору это делать?

—Ты же слышал его на ужине: «Жизненно необходимо, чтобы ты осознал свою значимость в сообществе магической Британии, как бы это ни было жестоко», — горько сказала Гермиона. — Мои родители не вписывались, может по его плану, ты должен быть один и готов пожертвовать собой для Всеобщего Блага.

—И ты думаешь, что Дамблдор способен на убийство двух человек ради этого?

—Не человек, Гарри, а маглов. К тому же откуда мы знаем, на что способен Дамблдор?

Гермиона чуть не плакала, так что я обнял ее и почувствовал, как промокла мантия на плече.

—Но тогда получается, что это все из-за меня, а ты будешь следующей под ударом, — сквозь ком в горле проговорил я.

—Если ты думаешь, что я отступлю или уйду от тебя, ты очень ошибаешься, — послышался невнятный ответ.

Я гладил девушку по волосам и думал, как теперь быть. Дамблдор не пойдет на прямой конфликт, но провоцировать его не стоит. В крайнем случае мы сможем укрыться в Тайной комнате, хотя это и не надежно, мы не знаем всех его возможностей. Как долго он позволит нам играть в шпионские игры с Легионом? Нам нужно время, это самый ценный ресурс. Возможно, стоит показать охлаждение отношений между мной и Гермионой, это обезопасит ее? Нет, мы не сможем достаточно достоверно притворяться. Одновременные исчезновения с карты, когда мы будем в Тайной комнате, скажут сами за себя. Гермиона — ключевая фигура в легионе, Дамблдор не может не понимать важности этого. Значит, нужно ускорить тренировки и показать значимость нашей молодой организации, увеличить ее популярность. А пока дополнительно подкрепить безопасность Гермионы с помощью Добби.

—О чем ты задумался? — выплакавшись, спросила Гермиона.

—О том, что надо более усиленно заниматься с Легионом. И о том, что Добби теперь будет отвечать за твою безопасность.

—Но…

—Это не обсуждается, я сейчас лучше всего защищен своим именем.

—Хорошо, — со вздохом сказала Гермиона. — Тогда давай создадим тебе достойную армию.

Я удивленно уставился на нее.

—У тебя плохо получается скрывать свои замыслы от меня, — она печально улыбнулась. — Не думаю, что кто-то из легионеров понимает, куда записался, но от Дамблдора вряд ли укрылся смысл твоих действий.

—Я на это и рассчитывал, теперь мы можем двигаться дальше.

Я вернул Гермионе улыбку и поцеловал, ощущая невероятную близость к ней. В голову пришла дурная мысль, почему нас не смущает наличие гигантской разлагающейся туши поблизости. И тут же ответил себе, что это совершенно не важно, главное, что мы вместе.

Меняется ли мир вокруг нас? Или это мы меняем к нему свое отношение и это единственное на что способно наше, заключенное в ограниченном теле, сознание. На сколько вообще возможно изменить Вселенную? Маленькая песчинка может вызвать оползень, способен ли один человек изменить целое человечество или хотя бы самого себя. Где найти ту точку опоры, которая позволит перевернуть весь мир. Существует ли что-то за его пределами?

Нереалистично возвышенные мысли посещали меня, пока я сидел, на половину прикрыв глаза, в мягком кресле, наблюдая за Гермионой, работающей за соседним столом. Знакомые любимые черты лица обострились и стали выразительнее, копна волос, собранная в толстый хвост, спускалась по спине. Карие глаза, в которых я часто видел нежность, сочувствие, понимание, интерес, желания, были сосредоточены на мелких строчках, покрывавших лист тетради. Изменилась ли Гермиона? Однозначно нет, она, так же как и я, лишь стала по-другому смотреть на мир вокруг нас. Ее восприятие стало более жестким, требовательным, рациональным, продуктивным, от себя она требовала того же, что и от всех остальных. Даже использование тетради вместо пергамента подчеркивало изменившиеся взгляды. Все ради эффективности! Я уже не мог представить, что она захочет защищать несчастных домовиков или бороться за равенство прав угнетенных. Такова была моя Гермиона, и я находил это удивительно восхитительным.