Дэвид Гоулмон - Потрошитель

– Он подал в отставку, да? – спросил Фарбо и, наконец, взглянул в глаза врачу.

– Я не подтверждаю слухов, даже если знаю, что они правдивы, полковник Фарбо.

Дениза ушла, и взгляд Фарбо обратился к двери.

– До свиданья, полковник Коллинз. Полагаю, я позвоню по этому номеру раньше, чем ты можешь подумать.

Анри Фарбо выключил свет над стальным подголовником, положил ладони под затылок и погрузился в глубокую задумчивость.

Миля к востоку от поместья «Врата погибели».

Нуэво-Ларедо, Мексика

Невысокий человек с брюшком в покрытом пятнами пота голубом блейзере поднес к глазам полевой бинокль, наблюдая, как мексиканские полицейские входят в усадьбу и выходят из нее. Время от времени он видел, как старуха – в его досье говорилось, что это мать покойного Хуана Гусмана, – напускается на полицейских, собиравших в доме улики. Он знал, что улики пока что не вывезены.

Человек этот работал в Сентро де Инвестигасьон и Сегуридад Насьональ, мексиканском подобии ЦРУ. Центр национальной безопасности и расследований, CISEN, представлял собой одну из самых коррумпированных организаций в правящих кругах Мексики. Годами длились попытки справиться с фракциями, действующими внутри организации, но никто не мог обуздать алчность, присущую некоторым ее членам. Человек с полевым биноклем был одним из таких.

Мужчина опустил бинокль, услышав, что сзади к его укрытию подъезжает легковая машина. Он знал, кто это, и ждал доклада. Человек в мундире мексиканского полицейского легко подошел к нему, сорвал наклеенные усы и снял синюю шляпу.

– Готово.

Невысокий полный мужчина кивнул и снова поднял к глазам мощный бинокль. Опять увидел в окуляры старуху, на сей раз позади нее как будто стояли двое младших детей Гусмана. Она все еще выкрикивала непристойности и неистово размахивала руками, ругаясь с полицейскими из-за какой-то обиды.

– Сеньор, вы же понимаете, что в намеченной зоне есть женщины и дети. И много мексиканских полицейских, наших собратьев?

Мужчина хмыкнул, но по-прежнему продолжал смотреть в окуляры на главное здание.

– Жаль, но тут ничего не поделаешь. Мы получили приказ уничтожить поместье со всем, что там имеется. Так ты уверен, что пакеты с уликами отнесены в нужную часть здания?

– Все сделано в точности как вы велели. От всей усадьбы останется только большая воронка в земле. На нижних уровнях все будет уничтожено со всем и всеми в радиусе тысячи футов.

– Отлично. Передатчик у тебя?

Человек в мундире полез в карман кителя, достал небольшую коробку, потом вытащил из нее маленькую антенну и протянул приборчик командующему операцией. Невысокий, наконец, опустил бинокль, посмотрел на передатчик сигналов и покачал головой.

– Предоставляю тебе эту честь.

Человек в мундире полицейского выглядел встревоженно. Повернулся спиной к находившемуся на расстоянии мили поместью, потом быстро поднял маленькую пластиковую коробку и нажал черную кнопку внизу.

Мужчина с биноклем был поражен, когда тысячи фунтов специальной взрывчатки, предоставленной их контактом в ЦРУ, буквально подняли землю, на которой стояло поместье, и растворили ее в туманном, клубящемся адском шаре. Все исчезло за долю секунды во взрыве, какого Мексика еще не видела. Взрыв был настолько силен, что волна воздуха толкнула невысокого с такой мощью, словно это был регбист, на бегу сбивающий с ног соперника.

Октанитрокубан, самая мощная из когда-либо созданных неядерных взрывчаток. Формула С 8(NO 2) 8. Ему не требуется внешнего источника кислорода для распада, то есть он может взорваться в любой среде, включая воду, и даже в вакууме.

Когда над небольшой долиной поднялось маленькое грибовидное облако, невысокий встал и потряс головой. Когда снова поднял бинокль к глазам, он был еще раз потрясен тем, что увидел между клубящимися тучами пыли, песка и дыма. От поместья, от земли под ним и вокруг него ничего не осталось. Он не мог даже разглядеть нигде останков тел полицейских и членов семьи Анаконды.

Мужчина опустил бинокль и достал из кармана пиджака сотовый телефон. Вызвал заранее набранный номер и ждал.

– Викерс. За твой счет [29], – ответил абонент.

– Прощу прощения, сеньор? – сказал невысокий, не поняв игры слов Викерса.

– Шутка такая. Что можешь сказать?

– Взрывчатка, которую доставил ваш человек, сработала превосходно. Однако, боюсь, на шахматной доске было слишком много второстепенных фигур.

– Мерзавец Гусман привел свою семью к этому концу. Не сочувствуй ни ему, ни его родным. Их нельзя считать невиновными во всем этом!