Дэвид Гоулмон - Потрошитель

– Не для того ли знаменитый писатель вроде вас явился в подобное заведение во втором часу ночи, чтобы услышать интересную историю и потом написать по ней еще один нездоровый сенсационный роман?!

– Нет, инспектор, я здесь по другой причине. Если вы не заметили, я уже написал роман ужасов и не собираюсь больше писать ничего подобного.

При этом заявлении Эбберлайн недоуменно поднял брови. Он знал, что Стивенсон обратился к этому жанру повестью «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», изданной два года назад и продававшейся огромными тиражами. Ядовитый ответ писателя на упоминание об этой повести удивил его.

– То есть, мистер Стивенсон, ваше письмо не имело никакого отношения к делу Потрошителя? Если вы не искали сведений, то скажите на милость, чем же оно было вызвано?

Роберт Льюис Стивенсон снова обернулся и стал смотреть на лондонских полицейских, громко разговаривающих и смеющихся с еще большим жаром. Наконец как будто убедился, что никто не подслушивает. Когда писатель снова повернулся лицом к инспектору, вернулся официант и поставил на стол два стакана. Стивенсон тут же отпил глоток и состроил гримасу. Поставил стакан и взглянул на Эбберлайна, не прикоснувшегося к своему виски и ждущего, чтобы писатель ответил на его вопрос. Он понимал, что не следует обсуждать дело Потрошителя ни с кем, кроме коллег.

– Мистер Эбберлайн, я здесь не затем, чтобы задавать вам вопросы, – сказал Стивенсон и снова нервозно огляделся. – За мной следят с тех пор, как три дня назад я сошел на берег в Ист-Хэмптоне. Я подозреваю, что даже в Сан-Франциско следили за каждым моим шагом.

– Загадочная история, достойная романа и интересная сама по себе, вы не находите?

Эбберлайн стал ждать реакции, и она последовала быстро.

– Кажется, я обещал, сэр, что за подобный литературный фарс больше не возьмусь, – сказал Стивенсон, сердито выкатив глаза. – Возможно, доктор Джекил и мистер Хайд причастны к…

Слова застряли в горле у одного из самых красноречивых писателей в истории литературы. После краткой вспышки эмоций Стивенсон закрыл глаза и покачал головой.

– Я знаю, кто ваш Джек-потрошитель.

Эбберлайн оцепенел, уставясь в глаза Стивенсону.

– Полагаю, мистер Стивенсон, вам нужно объяснить столь весомое заявление!

– Я познакомился с ним в Калифорнии, когда собирал материал для «Доктора Джекила и мистера Хайда». Это американец, профессор химии и… и… какое-то отношение имеет к цветам. Мне очень жаль, но мои записи для этой книги потеряны или украдены. Возможно, и то, и другое. Но уверен, что все это как-то связано с цветами: эту часть своей работы он никак не хотел обсуждать.

Эбберлайн смотрел на сидящего перед ним человека и думал, что утеря его записей – наиболее предпочтительный вариант из указанных двух. Он чувствовал настоящую паранойю, исходящую от испуганного писателя.

– Кто этот джентльмен?

Оглядев переполненный ресторан в последний раз, Роберт Льюис Стивенсон рассказал, как познакомился с профессором Лоренсом Амброзом и занимался сбором материала для будущего романа «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», опираясь на отличную работу профессора в области агрессии и изменений в обмене веществ, которые могут произойти в человеческом организме. Длился рассказ Стивенсона почти час.

Эбберлайн силился не выдать эмоций мимикой или телодвижениями, вежливо слушая в неловком молчании фантастическое повествование одного из самых знаменитых людей империи.

Над столом нависло молчание, две двойных порции шотландского виски оставались нетронутыми.

– Мистер Стивенсон, вы образованный человек, возможно, гораздо более образованный, чем я, поэтому буду сдержан, сказав лишь, что это слишком фантастично, чтобы быть правдой, сэр.

– Что же…

– Все, мистер Стивенсон, начиная с научных исследований человека, о коем вы ведете речь, и кончая правительством ее величества, которое пытается заставить вас замолчать. Смотрите сами, сэр, все это кажется просто невероятным!

Эбберлайн сдерживал гнев – очевидно, это бессмысленная трата времени. Он взял свой стакан, поднял ко рту и, качнув еще раз головой, выпил, не морщась, двойную порцию жидкого огня.

– Инспектор, я лично видел, как этот человек преображался в другого. Не только нравом и мыслями, но и телесно!

Эбберлайн поставил стакан на стол и потянулся к нетронутому стакану Стивенсона. Придвинул его к себе, но заколебался и не стал сразу пить.