И Бугайенко - Apocalypse Return, или О пробуждении национального самосознания

- Не вели казнить, государь! - просипел он. - Одолели нас! На хиликоптерах прилетели, ироды.

- Кто? Что? - побледнел государь.

- Сумь, батюшка! Сумь и емь. Язычники безбожные! По аеру, яко птицы...

- Десант?! - безумно поводя глазами, возопил Николай. - Я царь еще! Подымать ополчение! Бояре, на конь, мать вашу Грузию!..

...Боярские дружины прочно держали ГУМ. Внутри гремели очереди, рвались гранаты, раздавалось то "Сатана перкеле!", то "Шени траки!..". Финские десантники густо лезли на приступ, забрасывая дружинников гранатами, врывались в здание - но там, в тесноте, дружинники кололи их кинжалами, рубили шашками, обрушивали на головы штурмующих тяжелые прилавки и кассовые аппараты. В темных углах внезапно распахивались люки, и неосторожные финны проваливались в бездонные недра ГУМа.

На прочих участках было хуже. Кутафья башня, до самых зубцов забитая телами, шестой раз переходила из рук в руки после бешеной рукопашной. Финны шли на стены упрямо и зло. Защищаться было некем. Стрелецкие слободы не успели подняться, опричный танковый полк, по слухам, бился в Черемушках в окружении, поражаемый бомбами с вертолетов, без толку расходуя драгоценное горючее. Государь велел отходить.

Царевы стольники и жильцы, увешанные гранатами, как новогодние елки, прошли через Спасские ворота и, стреляя из гранатометов даже в отдельных финнов, пробили государеву поезду дорогу из Кремля. Колонна двинулась: впереди и позади - по танку, между ними - КамАЗы с казной, государев бронированный лимузин и восемнадцать бензовозов. Налетевший было на колонну финский вертолет был сбит плотным огнем охраны и рухнул, ломая лопасти, на замыкающий танк. С колокольни Ивана Великого, захлебываясь, строчил пулемет, сдерживая прорвавшихся, наконец, в Кремль финнов. Вот он замолк, с колокольни с воплем полетело чье-то тело...

Над пробитым в четырех местах куполом Большого Кремлевского дворца медленно поползло на флагшток белое знамя с синим крестом...

3

...В правление императора Гая Антония Фантоцци

иждивением сенатора Клодия Фульбия Сфорца был заново

отстроен Колизей. На радость многим римским гражданам

император и сенат учредили Всеиталийский чемпионат по

гладиаторским боям. Крупнейшие латифундисты и наиболее

известные политики боролись за право спонсировать игры

чемпионата. Лучшие школы гладиаторов со всей Италии и даже

из обеих Дакий почитали за честь участвовать в играх.

Тиффози съезжались в Рим в несметных количествах, и в дни

игр толпы нередко препятствовали городскому движению в

районе Колизея. Префекту города часто приходилось вызывать

дежурную когорту карабинеров для водворения порядка...

Марк Туллий Транквиллини, "Жизнь шестнадцати Цезарей"

[Марк Туллий Транквиллини (? - ок.180 г.) - известный

новоримский писатель. Место и дата рождения неизвестны. До

162 г. служил младшим референдарием в канцелярии префекта

Рима. В 162 г. опубликовал свою первую книгу:

"Жизнеописание Цезаря Гая Антония Фантоцци, принцепса и

императора" (не сохранилась). По отзывам современников,

книга отличалась чрезвычайной льстивостью. Транквиллини

был приближен императором Фантоцци, удостоен звания

"Личный друг принцепса", избран консулом на 164 г.; после

смерти Фантоцци впал в немилость и был сослан в

Трансданубскую Дакию. В ссылке написал ряд произведений, в

том числе "Жизнь шестнадцати Цезарей" (сохранилась в

отрывках). В отличие от первой работы, эта была

чрезвычайно суровой и нелицеприятной по отношению ко всем

императорам, кроме Гая Антония Фантоцци. Умер в Фалештах

ок. 180 г. при невыясненных обстоятельствах.]

...Западная трибуна ревела, тиффози стучали снятыми сандалиями по скамьям, швыряли в воздух рулоны пипифакса. Лохмотья магнитофонной ленты, блестя на солнце, свешивались через ограждение арены. Переливающиеся компакт-диски градом сыпались на окровавленный песок.

- Спар-так - чем-пи-он! Спар-так - чем-пи-он! - орали болельщики. На восточной трибуне бесновались приезжие из Дакии.

- Мир-чо, Мир-чо! - скандировали они. Вверх взлетали лохматые шапки, кто-то дудел в деревянную трубу. Пустая фляга из-под вина, брошенная с верхнего яруса, с треском разбилась о парапет, осыпав служителей арены дождем черепков.

Спартак Джованьоли, фаворит Медиоланской школы, ловко увернулся от огромного меча гиганта-румына и отскочил к парапету. Мирчо тяжело шлепнулся на колени, поднялся, скрипя зубами от боли в раненой ноге, и, ковыляя, двинулся вперед. Джованьоли нагло рассмеялся и отбросил клинок. Мирчо радостно заворчал и, перехватив меч обеими руками, ускорил шаги. Спартак, зловеще улыбаясь, вытащил из-за поножа "беретту" и щелкнул предохранителем. Мирчо похолодел. По его расчетам, пуля, пробившая его бедро, была последней - а вот, поди ж ты... "Блефует или нет?" - подумал он. Джованьоли целился румыну в живот.