Антон Бутанаев: Бабушка

Ну а хуже всего был банк. С этими его мерзкими окошечками, с отвратительным запахом женских тел, причем чем ярче и красивее женщина, тем отвратнее. И что поразило однажды Федотку, так это то, что запах оказался ненатуральным - прямо при нем одна из "женщин", или "девушек", Федотка не разобрал точно, кто именно, достала из сумочки флакон с чем-то желтым и намазала себе шею этим паскудством. Федотка не смог там больше оставаться, он выскочил тогда на улицу и с ужасом ждал Ивана Петровича, страшного, как грозовая туча.

Федотка никак не мог понять, зачем нужны все эти королевства, эти банки, монастыри и зоны. Зачем и кому понадобилось собирать столько "женщин" и "девушек" в одном месте ? Ведь чувствовалось, что абсолютно все в этих королевствах прокисло и мерзко воняет, причем хуже всего было в банке. В монастыре было тоже нестерпимо плохо, и серо до безобразия, но все же получше. Там у Федотки всегда начинала болеть, просто раскалываться, голова, но хотя бы не тошнило. Боль сразу проходила за воротами мрачного здания, безнадежно пропахшего плесенью. Зона была еще туда-сюда, особенно кухня; но когда Федотка видел колонны "женщин" и "девушек", проходящих из одной части королевсва в другую, пусть от них и не воняло, как в банке, но все же впечатление оставалось тягостное. Федотка не понимал, как может Иван Петрович заговаривать с этими "женщинами". А может он заговаривал только с "девушками" ? Федотка никак не мог научиться их различать.

И все же зачем их так много в одном месте ? Вот, например, в парке, на скамейках, там, где концентрация женщин-девушек в общей массе не превышала двух третей, Федотке противно не было. Даже наоборот, особенно в те часы, когда женщины-девушки разнилсь, Федотке становилось как-то лучше. "Приятно," - вспоминал он тогда подходящее слово. И Иван Петрович в подобные минуты уже не так становился страшен. И можно было оторвать свой взгляд от своих ног и при этом не спотыкаться.

Лишь одна женщина-девушка не вызывала у Федотки раздражения никогда. Про нее Иван Петрович сказал Федотке, что она ему приходится бабушкой. Она иногда приезжала к Федотке, в дом, где он жил не один, а с многими, многими товарищами: с Ванькой, с Васькой, с Лысым и еще с "сорока лбами", как выражался Иван Петрович. Федотка так и не понял, почему эта женщина-девушка, его бабушка, не вызывала у него раздражения. Может оттого, что от нее ничем не пахло, может оттого, что она почти ничего не говорила Федотке, не заставляя его в ответ мучительно вспоминать подходящие слова. Может оттого, что она была ему "родня", как тоже говорил Иван Петрович. Можно сказать, что она даже Федотке нравилась. Он считал ее самой лучшей девушкой из всех тех "женщин" и "девушек", которых ему приходилось встречать в банке, зоне и монастыре, а так же на сумашедших улицах быстрого-быстрого города.