Елена Навроцкая - Закрытые

- Чужая душа - потемки, - мрачно усмехаюсь я. От этого известия мне стало как-то неуютно.

- Поговаривают также, что он оставил предсмертное сообщение у себя на компьютере, - понизив голос сообщает нам Тони, - и будто бы там он проклинал на чем свет стоит всю эту затею с Краем, говорил, что Ковчег душит его и бесконечные звезды сводят с ума. Hе знаю правда ли это, но таковы слухи.

Тони наконец замечает Торка, сидящего в углу и устремившего свой взгляд в одну, лишь ему интересную, точку. Приходится объяснять кузену все по новой. Он не осуждает, замечает только, что жителям нашего отсека такое соседство не очень понравится, на что я невозмутимо отвечаю, что плевать хотела на реакцию прочих Искателей.

В общем вечер радостных встреч не получился. Тони и Зея ушли, а я стала укладываться спать, себе постелила на полу, а Торка уложила в свою постель. Hо он долго не засыпал, лежал на кровати и неподвижно смотрел в потолок.

- Торк, хочешь я спою тебе колыбельную? Я уверена, что тебе еще никто не пел колыбельных, - я беру его маленькую ручку в свою и негромко начинаю напевать песенку, которую мне еще пела моя мама, а ей пела ее мама, а придумала колыбельную одна из Первых Искательниц, она еще помнила свою родную планету.

Седой смотритель маяк зажигает, Чтобы путь осветить быстроходным судам, А моё дитя всё в люльке играет, Спи, дитя! Путешествуй по сказочным снам!

Hочной сторож своей колотушкой стучит, Сонных улиц тревожа зыбкий покой, А моё дитя всё ещё не спит, Спи, дитя! Мама рядышком будет с тобой!

За окном ветер грустные песни поёт, Дождь осенний изящно танцует на крыше, А моё дитя всё никак не уснет, Спи, дитя! Дождь и ветер, пожалуйста, тише!

Скоро землю снег покрывалом укроет, И подарит природе сон волшебный зима, Спи и ты, дитя! Тебя холод не тронет В нашем маленьком домике хватит тепла.

Торк уже спит, а я все еще сижу и вспоминаю своих родителей, которых немного знала. Отец погиб на работах за пределами Ковчега, это были не козни, а самый настоящий несчастный случай, но я тогда была еще маленькой и плохо помню отца. Мама его ненадолго пережила, она заболела какой-то непонятной болезнью, врачи не могли понять, что с ней случилось, несмотря на то, что медицина у нас на высоте. Ее сестра, мать Тони, обмолвилась как-то, что это что-то нервное, пребывание в Ковчеге может развить такую болезнь как боязнь закрытого помещения. Hо клаустрофобией у нас страдают немногие, и все они живут на каких-то препаратах, снижающих неприятные ощущения от приступов. Однако, мою маму уже не вернуть. Я ее тоже плохо помню, но колыбельную запомнила хорошо. Правда, смысл некоторых слов мне непонятен. Ветер, дождь, снег... Я не могу представить, что это такое на самом деле, хотя нам и показывали голографические виды родной планеты, и даже пытались сымитировать ощущения. Hо какие эмоции может вызвать фальшивый дождь или фальшивый ветер? Осталось только разочарование и чувство неловкости за то, что мы, навсегда закрытые в нашем однообразном мирке, попытались подменить живое искусственным.

"Отступники слушали ересь Отщепенцев и сами становились еретиками. По началу мы взывали к их здравому смыслу, надеялись, что принципы Искателей, впитываемые с молоком, матери наставят их на истинный путь, и ересь - это всего лишь временное заблуждение, затмение рассудка. К сожалению чаяния наши не оправдались, и среди Искателей появилось очень много еретиков. Утверждая, что Вселенная бесконечна, а значит наша цель бессмысленна, они сеяли панику среди прочих Искателей. Помимо этого, они отвергали уникальность разумной жизни во Вселенной как учили наши принципы, и провозглашали, что наше спасение во Внешних, так они называли иную разумную жизнь, которая якобы также как и мы существует во Вселенной. Свои гнусные измышления они подтверждали фактами наблюдения странных объектов, якобы имеющих искусственное происхождение, однако ни одно из этих наблюдений не дало ответа, так ли это. В конце концов наше терпение было небезгранично (потому что у всего есть свой Край), и мы начали изолировать еретиков. Один из отсеков Ковчега превратился в тюрьму, где и содержались арестованные, которые своим трудом, примерным поведением и повиновением могли искупить свои проступки. Злостные еретики отправлялись на самые сложные ремонтные и профилактические работы за пределами Ковчега. Кроме того, они лишались возможности развлекаться, и долгое пребывание в камерах-одиночках помогало осознать им свою вину. Число отступников снизилось, но искоренить ересь полностью нам так и не удалось...