На берегах - Меркулов Олег - На двух берегах

Когда тот берег потерялся, когда впереди виднелась только вода, он нашел прибитые к берегу бревнышко и сиденье от понтона, супонью привязал к бревнышку свой ППШ, а конец супони к постромке. Из свободного конца постромки он сделал неподвижную петлю, которую можно было надеть Зазору на грудь. Он хотел, чтобы, когда они поплывут, голова Зазора была свободной, чтобы ничто не тянуло ее вниз, к воде. Брючным и поясным ремнями он увязал одежду и сапоги на сиденье от понтона, а бревнышко и сиденье сплотил чересседельником так, что сиденье не давало крутиться бревнышку. ППШ, сапоги и одежда теперь не мешали плыть. ППШ был все-таки помехой для Зазора, но Андрей не хотел, чтобы на том берегу в медсанбате ему сказали: «Сам выбрался, а оружие бросил? Тебя что, без сознания вынесли с поля боя? А ну назад, на плацдарм! Или найди оружие, или в штрафную!» Нет, он не хотел слышать этого и привязал к бревнышку бесполезный сейчас ППШ, так как, кроме разбитого магазина, другого у него не было.

Он нервничал, и тревога передалась Зазору. Зазор смотрел, как он увязывает автомат и одежду, тихонько фыркал, кивал на Днепр, тянулся к нему, Андрей успокаивал его:

- Тихо! Тихо! Тихо! Еще не время. Видимость метров триста. Это знаешь что? Это, брат, мы будем учебными целями: короткая очередь, поправка прицела по всплескам, огонь на поражение. Раз, два - и в дамках. На дно! И - вниз по течению. До Черного моря. Если раньше нас не сожрут раки и рыбы. Ты ведь не хочешь, чтобы они тебя жрали? Ты ведь не хочешь на дно? - Зазор, переступая, прядал ушами, отмахивался головой. - То-то. Отдыхай. Нам с тобой отдыхать еще лишь полчаса. Какие-то полчасика. А там… Там, брат, держись! Лишь бы они меня за тобой не заметили. Вот что главное!

Когда стемнело совсем, когда и на таком расстоянии, куда можно докинуть камнем, ничего не различалось, когда Днепр лишь угадывался по шороху волн, по его тихому дыханию, всплеску рыб, Андрей сжал узду, притянул к себе голову Зазора, погладил, потерся лицом ему о лоб.

- Ну, держись!

Зазор мягко стукнул копытом в песок, тряхнул головой. Его шершавый лоб пахнул потом, теплом, жизнью.

- Уф! - сказал Зазор.

- Вперед! - приказал Андрей, дернув Зазора к воде. - Вперед, друг!

Он взялся за постромочную петлю, они без всплеска вошли в воду, и через какой-то десяток шагов от берега уже плыли - здесь была страшенная глубина.

Зазор, отплыв недалеко, дернулся было вправо, чтобы держаться у берега, чтобы выйти где-то на него, но Андрей, перехватившись за узду, потянул голову Зазора к середине.

- Туда, Зазор, туда!

- Уфф! - ответил Зазор. - Уфф! - Зазор как бы сомневался в правильности этого решения, как бы не очень верил, что им хватит сил на весь Днепр, но покорно взял к середине.

Они, конечно, плыли по косой линии: течение, нажимая им в левый бок, сносило их вниз, поэтому проплыть им надо было дистанцию, пожалуй, в две ширины реки, во всяком случае, не меньше полуторы. Течение не было сильным, вода в Днепре спала, так что тек он плавно, и будь он поуже, можно было бы и брать круче к берегу, но громадная его ширина заставляла беречь силы, плыть, осторожно продвигаясь вперед, держась поспокойней, рассчитывая, как можно дольше продержаться для того, чтобы рано или поздно где-то прибиться к другому берегу.

Ухватившись правой рукой за петлю из постромки, лежа в воде наполовину на боку, Андрей левой рукой с силой подгребал под себя воду и, как при кроле, часто-часто сек ногами воду, чтобы держаться как можно горизонтальней. При таком положении вода меньше сопротивлялась и Зазору было легче.

Зазор плыл чуть впереди него, вытянув голову над водой, делая примерно такие же движения, как при беге рысью. Он бежал в воде резво, дышал спокойно и равномерно, и полдороги, наверное, они проплыли так благополучно, что Андрей, выдыхая очередной раз, как бы выдохнул и тревогу, хотя ничего уже, кроме воды, кругом их нигде не различалось.

Он чувствовал, как напряжено тело Зазора, как напряженно движутся в этом теле мышцы и как где-то в глубине его бьется, стучит сердце Зазора, сердце преданного человеку существа, доверчивого и безропотного. И он то и дело подбадривал Зазора:

- Так! Хорошо! Умница! Спокойней! Спокойней, Зазор! Мы ушли. Понимаешь? Мы ушли. И теперь ни хрена они с нами не сделают. Ты понимаешь это, Зазор-Зазорчик?

Ему хотелось погладить мокрую сейчас шею Зазора, погладить его сильное плечо, но он не делал этого, чтобы не сбиться с ритма и не сбить с ритма Зазора.

Они и правда ушли, им везло. Пока все было тихо, только раз их, может быть, видели немцы, еще когда они отплыли всего метров на двести. Три «шторха», держась низко, пролетели над Днепром, бросая осветительные ракеты, высматривая, а не готовится ли и здесь десант, а не плывут ли уже и тут? Спускаясь на парашютах, ракеты горели долго и, как какие-то фантастические фонари, мертвым фосфорным светом озаряли широко все вокруг. Зазор в этом свете, конечно, еще был виден немцам, а он, Андрей, спрятавшись под бок Зазору, не был виден, что же касается бревнышка и доски, так немцы могли и не обратить на них внимания - мало ли плыло по Днепру всего?