Зейн Грей - На Диком Западе. Том 1

— Пойдем пешком. Если мы купим лошадей, или будем ждать почтовую карету, то нам придется вести разговоры с разными людьми, а это опасно. Я боюсь…

— Но, голубок милый, повсюду рассеяны бандиты. Разбойниками кишат все леса, все тропинки, и где бы мы ни были, нас все равно ожидает опасность.

— Мы будем идти ночью и отдыхать днем.

— Невозможно! Такое расстояние и ни крошки провианта.

— Ну, пройдем хоть часть пути.

— Нет. Мы возьмем два места в дилижансе на Баннек. Если в нем будет много народу, то дадут вооруженный конвой. Но надо узнать, когда он поедет. Пойдем сейчас в лагерь.

Тем временем наступила ночь, и отдельные огни зажглись во тьме. Чем дальше они шли, тем больше встречали людей. Темнота подбадривала всех. Снова засияли шумные игорные дома и бары. Беззаботный Олдер Крик вернулся к своей прежней разгульной жизни. Почтовая контора находилась сразу за «Последним слитком». В палатке горела тусклая лампа. Подойдя к конторке, Джим обратился к сидевшему за ней человеку.

— Скажите, когда отходит почтовая карета в Баннек?

— Когда мы отошлем ее, — грубо ответил человек, поднимая оценивающий взгляд на Джима.

— Ну, а когда это будет?

— Вас это не касается.

— Но я хочу купить два места.

— А, это другое дело! Подойдите ближе и дайте-ка взглянуть на себя… О-го-го! Да никак это молодой Клэв. Я совершенно не узнал вас. Мы за эти дни стали немножко придирчивы.

Лицо человека просияло. Сердце Джейн перестало так отчаянно колотиться. Она видела, как Джим положил на конторку мешочек с золотым песком, и агент отвесил стоимость билетов. Прижав руку девушки к груди, Джим поспешно вывел ее из палатки.

— Все в порядке, — взволнованно прошептал он. — Карета отходит на рассвете, обычно же она шла в полдень. Они хотят хорошо вооружить ее.

— Неужели ожидается нападение?

— Агент ничего не сказал мне об этом. Но все возможно… Будем надеяться, что ничего не случится.

— А что мы будем делать до рассвета?

И Джейн остановилась посреди улицы.

— В самом деле, что нам делать? Знаешь, пойдем и поедим чего-нибудь.

Он привел ее в маленькую техасскую чайную. Они там оказались единственными посетителями. Расторопный мексиканец подал опрятный и сытный ужин.

— Будем надеяться, что все сойдет благополучно, — сказал Джим, гладя ее по руке. Внезапно с робкой нежностью во взгляде он нагнулся к ней и прошептал: — Ты не забыла? Ведь мы муж и жена и это первый ужин в нашем медовом месяце.

— Джим! — прошептала Джейн, и щеки ее ярко запылали.

— Ты моя красавица… Но ты не девушка сейчас, ты — Денди Дейл.

— Не называй меня так, не надо!

— Не все ли равно? Ты моя, у меня много золота, разве все это не похоже на сказочный сон?

Джейн улыбалась, и строгий тон не удался ей.

— Сперва скрой меня и свои деньги, а потом уже кукарекай, — смеясь, сказала она.

Выйдя на улицу, они принялись совещаться, где бы им переночевать. Наконец, Джим решил отвести ее к своему постоянному месту ночлега.

— Здесь я всегда спал, — прошептал он, указывая на узкую нишу в скале. Закутавшись в одеяла, они прислонились к ней, и Джейн положила ему на плечо свою голову.

— Ты не озябнешь? — спросила она. — Ведь ты отдал мне все свои вещи.

Он засмеялся.

— Спи теперь. Ты измучилась, и тебе нужен покой.

— Джим, поцелуй меня.

Он нагнулся к ней и порывисто поцеловал ее. Это удивило ее. На мгновение его голова заслонила яркое сиянье звезд. Она чувствовала, как он дрожит. Затем стремительно поцеловав ее в щеку, он почти оттолкнул ее от себя. Джейн опять удивилась. Как все было странно! Она видела его лицо, освещенное звездным сиянием, и оно показалось ей мужественным, страстным и прекрасным. Постепенно она согрелась, ее мышцы расслабились, но сон все еще бежал от ее глаз. Где-то теперь Келс? Острая боль внезапно пронизала ее сердце. Ей было жаль его. Где он со своей разбитой надеждой и глубокой горечью? Как жутко было сознаться, что она обладала такой странной властью над ним, могла пробуждать лучшую сторону его души и не сделала этого до конца. Как страшно было подумать, что теперь он начнет опять проливать кровь, тогда как она могла удержать его от этого и спасти стольких бедных старателей, у которых, может быть, имеются где-то матери и любимые женщины… Но все напрасно — она любит Джима. Собою она, может быть, и пожертвовала бы, но его она не променяет ни за бандитов, ни за тысячу честнейших в мире золотоискателей. В этот момент Джейн поняла, что этот кошмар будет мучить ее всю жизнь, и никогда ей не отделаться от острой боли при мысле о Келсе. Никогда она не заснет без того, чтобы не увидеть его то мрачного и угрожающего, то нежного и тоскливо-безнадежного лица…