Зейн Грей - На Диком Западе. Том 1

— Я все скажу! Я все скажу вам!

В этот миг Джейн почувствовала, как рука Келса сильно рванулась вперед. В глаза ей ударил ослепительно яркий, синий свет, и грянувший выстрел почти оглушил ее. Горячий порох опалил ей щеку. Французик вдруг согнулся и рухнул с подставки.

Одно мгновение царила мертвая тишина, и, казалось, все окаменели от неожиданности. Но затем раздался хриплый рев тысячной толпы и топот бесчисленных ног. В следующую секунду разразился сущий ад. Людская масса бросилась врассыпную. Джейн почувствовала, как рука Джима крепко обхватила ее и волна кричавших, борющихся мужчин куда-то понесла их. Мельком она успела заметить мрачное лицо Келса и гигантскую фигуру Гульдена, боровшегося с истинной силой Геркулеса. Обезумевшие от ярости люди дрались, как дикари, и лезли туда, откуда послышался выстрел, но, пробившись, они не знали, кого им хватать. В этой внезапной панике легионеры Келса были моментально рассеяны по разным концам площади.

Долгое время ноги Джейн не касались земли. Но несмотря на дерущихся и напиравших людей, она все время чувствовала на себе руку Джима и, в свою очередь, тоже из последних сил цеплялась за него. Внезапно толкотня и пинки прекратились. Поддерживаемая Джимом, она взобралась на откос, и глазам их представилось странное зрелище. Виселицу окутало густое облако пыли, группа председательствовавших с револьверами в руках, насторожившись, стояла возле нее, не зная кого ей следует ожидать здесь. В воздухе мерно покачивались мертвецы, а вдали разбегались перепуганные люди. Выстрел Келса породил неимоверную панику. Ни один из золотоискателей больше не знал, кто принадлежал к судьям, кто к бандитам. Буквально каждый ожидал кровавой расправы и, не доверяя своему соседу, в паническом ужасе стремился укрыться куда-нибудь.

Прижавшись к Джиму, девушка долгое время не проронила ни одного слова. Оба они напряженно прислушивались. Некоторые честные старатели вернулись обратно к эшафоту, где стояла тесная группа членов карательной комиссии, и постепенно воздух снова наполнился гулом взволнованных голосов.

— Ну и здорово! — прошептал Джим, все еще не веря происшедшему.

— Он был просто ужасен, — шепнула в ответ Джейн.

— Про кого ты говоришь?

— Про Келса.

— Да, если хочешь, ужасен, но я бы сказал — великолепен! Эдакая отвага! Десятки судей и тысячи старателей вокруг, и он все-таки бросил им вызов. Но он знал, что произойдет после его выстрела.

— Нет. Он вовсе и не думал об этом, — серьезно заявила Джейн. — Я чувствовала, как он дрожал. Я видела его лицо… О! На первом плане у него была только мысль о потере его собственной власти, и уже на второй предательство Французика. Мне кажется, что этот выстрел означает скорее отчаяние и слабость Келса… Он больше не может владеть собой, хотя бы в его револьвере оставалась всего-навсего одна пуля.

Джим посмотрел на Джейн так, как будто ее слова были настолько же убедительны, как и непонятны.

— Ну, что ж! Во всяком случае выстрел грянул вовремя, как для него, так и для нас, — ответил он нерешительно.

— А как ты думаешь, удалось ему уйти или нет? — боязливо спросила девушка.

— Конечно, он не ушел.

— Если бы люди Келса были послушны и верны ему, он никогда бы не погиб.

— Похоже на то, что ты жалеешь об этом.

— О, мне очень стыдно… я не хотела именно так выразить свою мысль. Я не знаю… но мне ужасно жаль Келса. Мне пришлось столько перенести из-за него, выстрадать… Моя судьба была так тесно связана с его судьбой. Да и не только это! Обе наши жизни с тобой целиком зависели от него.

— Я понял тебя, дорогая, — серьезно сказал Джим.

— Но что нам-то делать теперь? Какое все-таки удивительное чувство — свобода.

— Да, надо подумать.

Долгое время они сидели, тесно прижавшись друг к другу. Джейн пробовала придумать что-нибудь, однако, ее разум не поддавался ей. Оба они были словно оглушены.

К заходу солнца волнение улеглось. Исчезли и замаскированные судьи, и только кучка любопытных все еще толпилась возле виселицы с ее черными покачивавшимися жертвами. Джейн заметила, что судьи также повесили и изменника Француза. Полные презрения, они повесили его уже трупом. Что могло быть более ужасно, чем эти четыре темные фигуры? Лежащий на земле мертвец все-таки еще сохраняет достоинство смерти. Здесь же отнята не только жизнь, но также и величие смерти, и перед глазами предстает только обнаженный ужас.

— Джейн, мы должны покинуть Олдер Крик, — вдруг решительно заявил Клэв. — Неизвестно, что еще вздумают затеять эти головорезы. Гульден, например.