Отто Гофман: На Диком Западе. Том 3

Девочка, однако, вскоре погибла — сгорела в доме своей матери, находясь у нее в гостях. Это несчастие нисколько не изменило отношения Роланда Форрестера к брату, и только тогда, когда брат погиб в честном бою с оружием в руках, взял к себе оставшихся сирот — пятнадцатилетнего Роланда и десятилетнюю Эдит. Старый дядя, такой до сих пор суровый, полюбил сирот и не раз высказывал намерение сделать их своими наследниками. Но судьба устроила так, что Роланд Форрестер прогневил своего дядю тем же, чем когда-то и его отец: юноша покинул дом своего покровителя через два года после того, как вступил в него, и поступил корнетом на службу в полк, воевавший против англичан. После этого он никогда больше не видал своего дяди и нисколько не беспокоился о его гневе, надеясь, что он оставит все наследство сестре Эдит. Но в этом он ошибся. Когда умер дядя, и Роланд покинул армию, чтобы сделаться опекуном сестры, он не нашел Эдит ни в доме дяди, ни в родовом имении их предков: она жила в чужом доме, как бездомная сирота.

Дядя не оставил другого завещания, кроме ко1да-то составленного им в пользу приемыша; это завещание было представлено мистером Браксли, адвокатом умершего. Браксли назначался в этом завещании опекуном девочки, которую считали погибшей в пламени.

Предъявление этого завещания и весь последующий образ действий Браксли возбудили всеобщее удивление. Он предъявил от имени наследницы иск на наследство, утверждая при этом, что малютка жива и вскоре появится, чтобы вступить в свои права. Он вызвался доказать, что наследница не погибла в пламени, а была похищена неизвестными людьми; пожар же в доме ее матери был только удобным случаем, чтобы заставить поверить в гибель девочки. Он уверял, что не знает виновников похищения, хотя делал такие намеки, которые были для Эдит и Роланда тяжелее, чем потеря самого наследства. Он старался возбудить против Роланда подозрения в том, будто это он старался скрыть ребенка, чтобы упрочить за собою и за своею сестрою право на богатое наследство дяди.

Браксли так правдоподобно представил дело, что капитан Роланд Форрестер оставил надежду выиграть тяжбу.

Недолго думая, он вышел в отставку, так как к тому времени окончилась война, продал все свое имущество, кроме самого необходимого, и направился в западные леса со своей сестрою, счастью которой он решил посвятить себя с той минуты. Его намерением стало, как уже сказано раньше, купить землю и сделаться колонистом.

Положение юноши, который был настолько великодушен, что без колебаний пожертвовал всею своей будущностью, своей карьерой, отличиями и почестями ради благополучия любимой сестры, в высшей степени заинтересовало полковника Бруце. Он горячо и от всего сердца потряс руку юноши и сказал ему с необычным выражением:

— Послушайте, капитан, я люблю и уважаю вас, как будто бы вы были моим собственным сыном. Что же касается до Браксли, то, в сущности, он всего лишь мой простой знакомый, которого я только по старой привычке назвал другом. По правде сказать, я теперь считаю его настоящим мошенником и не сомневаюсь, что в основе предъявленного им завещания лежат подлость и ложь. Помяните мое слово, что правда еще выйдет наружу; а до тех пор считайте меня своим другом, который с радостью пожертвует за вас душу и тело, когда они вам понадобятся.

Телия Доэ, которая оставалась в комнате, тогда как остальные женщины и девушки удалились еще в начале разговора между полковником и капитаном, только теперь была замечена собеседниками. Она прислушивалась с напряженным вниманием к рассказу капитана и устремила теперь на него глаза с таким глубоким и жгучим интересом, что это не ускользнуло от внимания полковника.

— Что ты тут делаешь, Телия? — воскликнул он. — Иди к женщинам: там твое общество. Вряд ли тебе интересно с нами.

Телия покраснела и тотчас же вышла.

Как только она удалилась, в комнату вошел Том Бруце с таким радостным видом, будто принес радостную весть.

— Что случилось, Том? — спросил его несколько удивленный полковник.

— Необыкновенные вещи творятся, отец, — сообщил юноша, — Дшиббенёнозе опять появился в лесу.

— Где же? — воскликнул поспешно отец. — Неужели в наших окрестностях?

— Нет, — возразил Том, — на северной окраине штата Кентукки, впрочем, в очень недалеком от нас соседстве. Он оставил там такие свежие знаки, как будто это совершилось сегодня утром.

— А ты точно знаешь, что тут нет ошибки? — спросил отец с любопытством.