Луис Ламур - Одинокие боги

Альфредо старался избегать тропинок индейцев, но двигался по лесам и горам рядом с ними, стараясь не ходить дважды по одной и той же дороге. В молодые годы, когда он был еще очень сильным, легко преодолевал большие расстояния и даже отваживался предпринимать попытки забираться в самое сердце пустыни. Питер рассказывал ему про золото, драгоценные или полудрагоценные камни, которые можно было там отыскать. И Альфредо своими руками сделал несколько безделушек из золота и опала.

Когда был еще молодым и жил в индейской деревушке, узнал о Телмекше — месте, где живут души умерших, попадающие туда через ворота между двумя якобы «движущимися» горами. Если человек был добрый, его душа проходила через них, а злого горы душили в своих каменных объятьях.

Альфредо стал отличным охотником, бил, что называется, белку в глаз но, боясь, что кто-то услышит звуки его выстрелов, предпочитал действовать более безопасным для себя способом, используя лук и стрелы, но время от времени и пращу. Невероятная физическая сила и ловкость делали опасным любое оружие, которым он пользовался...

— Давай, мальчик, просыпайся, — услышал он через какое-то время голос Питера. — Садись поешь. Приготовить для тебя обед — это то же, что накормить целую армию.

Они сидели друг против друга возле пня, оставшегося от огромного спиленного дерева, служившего Альфредо столом.

— Мегги, говоришь, теперь с женой Франческо? Значит, с ней все будет в порядке.

— А ты, Питер? Что ты будешь делать?

Посмотрев на огонь, Питер повернул голову к Альфредо.

— Не знаю, мальчик. Полагаю, соберу снаряжение и опять буду бродить по тропам: мне не хотелось бы уходить далеко и надолго от тебя.

— Питер! — Альфредо накрыл своей громадной рукой ладонь Буркина. — Я имею в виду после того? Понимаешь?

Наступило долгое молчание.

— Ну, сынок, надеюсь это «после того» наступит не скоро. Ты и та женщина, — его голос от волнения стал хриплым, — ну... у меня, понимаешь, никогда никого не было до вас. Хотя Зачари Верн всегда оставался моим лучшим другом. Ты всегда занимал все мои мысли...

— Питер! Ступай к Иоханнесу. Пойди и повидайся с ним. Мне не хотелось бы, чтобы ты остался один после того, как наступит мой Конец. Иоханнеса, думаю, ждут большие дела, и ему нужен рядом надежный человек. Кроме того, знаю, ты ему очень нравишься...

Мощные звуки голоса Альфредо сменила тишина, оба теперь сидели молча, наблюдая за игрой огня.

Еще до заката, едва Питер задремал, Альфредо надел свои мокасины, набросил плащ и вышел из пещеры. Выпрямившись, он стоял около входа в свое убежище, внимательно глядя по сторонам. Эта пещера не походила на его временное жилище в Сан-Бернардино. Кроме того, она была больше и имела несколько внутренних помещений. Из нее на некотором расстоянии друг от друга было два выхода. Один — естественный, второй Альфредо прорубил сам, когда обнаружил, как близко горы подходят к стене пещеры. Оба выхода были тщательно замаскированы и не заметны постороннему глазу.

Как обычно, он стоял тихо, вслушиваясь в окружающие звуки. Вероятность, что кто-нибудь может вдруг обнаружить это место, всегда существовала, хотя Альфредо еще ни разу не видел белого, взбирающегося на гору, а индейцы старались близко сюда не подходить. Только олени щипали здесь траву на небольшом лугу, вблизи от пещеры, да однажды он встретил медведя.

Это был гризли, громадный зверь, который, стоя на задних лапах, возвышался даже над ним, великаном. Медведь сделал несколько шагов к нему, но Альфредо стоял совершенно спокойно, зная, что медведи близоруки и любопытны. Когда великан понял, что встретился с другим великаном, то просто глаз с него не сводил, а потом упал на четыре лапы и, явно удивленный, пошел прочь. Все же пройдя около пятидесяти ярдов, медведь снова поднялся на задние лапы, обернулся и помотал головой, совершенно обескураженный.

Теперь Альфредо шел между соснами по своей, едва заметной тропинке, к краю горы, к тому месту, которое называл своим креслом. Это был огромный плоский камень, который будто звал, чтобы в нем удобно кто-то расположился.

Это место, куда он нередко заглядывал, было в восьми тысячах футах над долиной. Альфредо любил смотреть вниз на каньон, на пальмы, растущие возле горячих источников, опавшие зеленые резные листья, которые гнал по каньону ветер. Широчайший из каньонов расстилался перед Альфредо.

Отсюда он мог наблюдать, как над долиной всходит и заходит солнце. Далеко вдали виднелся перевал, который прошли Ромеро, Вильямсон и Бен Вилсон. Повернувшись на восток, он видел пустыню, окрашиваемую солнцем в бело-розовые тона.