Луис Ламур - Одинокие боги

— О нет! Возможно, потому что он мой друг. Мы обменивались книгами и, думаю, некоторыми мыслями. Он знает, что я есть, знает, что я существую. Может быть, даже знает, кто я такой. Мне хотелось, чтобы он узнал обо мне, поэтому я оставил ему свой след-подпись, считая, что это объяснит ему больше, чем просто мои слова.

Чтобы жить в городе, человек должен либо подняться над окружающей его средой, либо слиться с толпой. Здесь же, в пустыне, в горах, человек может ощутить себя частью Вселенной, а при желании может даже парить в воздухе вместе с орлами и облаками. Но тут, увы, могут жить не все люди.

Для меня не было в жизни иного пути. Там, внизу, я буду выглядеть чудовищем, монстром. Если мой собственный отец считал меня таким, чего же мне ждать от остальных?

— И вас никто никогда не видел?

— Может быть, индейцы, но они ведь очень учтивы. Я никогда не навязываюсь, а они избегают меня.

— Они думают, что вы Тэквайз.

— Чепуха! Они зовут меня так, потому что я живу один на горе, где и этот Тэквайз. Он вроде бы жил когда-то тут, но, думаю, им обо мне все известно. А Тэквайз — что ж, это просто их шутка, выдумка.

— По-моему, индейцы очень простые люди.

— Простые в своих потребностях, на самом деле индейцы — довольно сложный народ.

— Вы тоже, Альфредо, сложный человек.

— Нет, Мегги, напротив. В этом гигантском создании, — он показал на себя, — из плоти и крови живет спокойный человек, предпочитающий заниматься разными ремеслами. Или, может быть, он — поэт, мечты которого слишком необъятны и возвышенны, чтобы выразить их словами.

Мой дом среди гор. А человек уничтожает все, что недоступно его пониманию. Распяли же Сына Божьего, хотя Он пошел на муки ради людей... Я не желаю, чтобы меня пытались понять, поэтому хочу остаться один. Ваш Иоханнес поступает правильно, он разумный, хороший человек.

— Вы ощущаете когда-нибудь свое одиночество, Альфредо?

— Разве я могу не быть одиноким? Такой человек, как я, всегда будет один, где бы он ни находился. Я человек, старающийся держаться в стороне, и сумел за долгие годы приспособиться к этому. У меня есть мои горы и мои книги. Еще у меня есть дружба с Иоханнесом...

Встав, Альфредо казался рядом с девушкой непомерно великим, и Мегги инстинктивно отпрянула он него.

— Вот видите? И вы... Ну, хорошо, ложитесь спать. Я вернусь завтра утром. Только у меня к вам просьба... проснитесь пораньше. Мне бы хотелось, чтобы вы увидели, как из-за гор встает солнце, освещая первыми лучами пустыню. До тех пор, пока вы не увидите восхода солнца отсюда или откуда-нибудь с Сан-Джакинто, вы ничего не поймете.

Наклонив голову, Альфредо шагнул за дверь и мягко прикрыл ее за собой.

Проснувшись среди ночи, Мегги представила себе, как он идет по темным ночным тропинкам, где, неслышно махая крыльями, летают среди сосен совы, а сосны эти словно солдаты. И только ветер — его попутчик.

Когда дон Исидро кончил говорить, в комнате повисла тишина. Если мисс Нессельрод и была несколько напугана, то никоим образом этого не показывала. Напротив, голос ее обрел уверенность, когда она сказала:

— Сеньор, я надеюсь, вы выслушаете меня. Это необходимо. Боюсь, вы живете только прошлым. Сорок ну, может быть, еще двадцать лет назад такие вещи могли бы сойти вам с рук. Но не теперь.

Вы умышленно изолировали себя от общества до такой степени, что даже не подозреваете о происходящих ныне переменах.

История о том, как вы преследовали Зачари Верна и вашу дочь, всем известна. Но все это в прошлом. Настоящее же таково: если теперь что-нибудь случится со мной, немедленно начнется расследование, а я предусмотрительно записала все факты, свидетельствующие против вас, и передала их в надежные руки.

Если же что-нибудь случиться с Иоханнесом Верном... я уже вижу вас на веревке, мистер. Если произойдет что-то непредвиденное с вашей сестрой, финал будет тот же. И у этих ваших приспешников, — мисс Нессельрод небрежно махнула рукой в сторону стоящих в дверях людей, — тоже. Что после всего этого будет с вашей гордостью за ваш род, за ваше имя? Все разрушится навсегда, причем вашими же собственными руками.

Она повернулась к людям у дверей.

— Уберите свои грозные ружья! Неужели вы страшитесь меня, женщину?

Вы подумали, кто будет платить вам? У этого дона уже нет денег, он не в состоянии заплатить никому. Вы — глупцы, слепо следующие за слепцом. Вон отсюда! Сейчас же! — Мисс Нессельрод повелительно махнула рукой. — Мистер Келсо, если они не уйдут, стреляйте в них!