Луис Ламур - Джубал Сэкетт

Этого мой соперник никак не ожидал. Наверное, он прежде никогда не получал такого удара и сразу задохнулся. Пока он судорожно хватал ртом воздух, я с размаху всадил в него нож. Он упал почти у моих ног. Все напряглись, ожидая моего последнего удара. Но бить лежачего — не в моих правилах. Поэтому я отступил назад, сделав знак, чтобы он поднялся.

Вскочив на ноги, Капата ринулся на меня. Мы снова стали двигаться по кругу. Проходили минуты, наши ножи звенели, нанося удары и парируя их. Моих скудных познаний в технике бокса оказалось достаточно, чтобы сравнять наши силы, а нежелание принять легкую победу он принял за презрение и теперь дрался с яростью. Несколько раз он задел меня ножом, я тоже оставил тонкую красную полоску на его левой руке.

Площадка, на которой мы сражались, была неровной, ее покрывал слой мусора — сломанные ветки, куски коры, камешки. Внезапно один такой камешек попал мне под ногу, я поскользнулся, упал на спину, и Капата бросился на меня.

Саданув его ногой, я ткнул большим пальцем ему в живот и затем перебросил через голову.

Мы вскочили с земли одновременно, я сделал выпад, но промахнулся и упал лицом вниз. Он мгновенно оказался сверху, и я понял, что сейчас он нанесет последний, смертельный удар. Повернув руку вверх и назад, я вонзил нож ему между ребрами. Он успел нанести удар, но я дернулся в сторону, и нож глубоко вошел в землю рядом с моей шеей.

Потеряв равновесие, Капата не мог сопротивляться моим отчаянным попыткам и свалился на землю. Наши ножи скрестились, но мой, скользнув по лезвию, вошел в его тело. Отбросив меня, он поднялся с трудом. Имея две глубокие раны, он тем не менее шел на меня, размахивая ножом.

Отступая, я поскользнулся и упал, но и он споткнулся и растянулся на земле. Я сразу же вскочил, мой противник тоже, но не так быстро, с трудом удерживая равновесие. Глаза его горели ненавистью, нож он крепко держал в руке.

— Теперь, — процедил он сквозь зубы, — я убью тебя!

Капата, видимо, не сознавал, что серьезно ранен. Он бросился на меня. Я уклонился, наблюдая за ним. Враг истекал кровью, но все так же жаждал меня убить. Он сделал очередной выпад, к которому я оказался готов и легко ушел в сторону. Но он повторил прием и поймал меня. Я держал нож в опущенной руке и нанес удар снизу вверх, лезвие вошло в тело Капаты по самую рукоятку. На секунду мы оказались с ним лицом к лицу.

— Тебе надо было остаться в деревне, с начи, — шепнул я ему доверительным тоном, вытащил нож из раны и отбросил «го в сторону.

Капата рухнул на камни, попытался подняться, потом покатился по земле и затих.

Он умер.

Я медленно обернулся. Индейцы смотрели на меня.

— Ичакоми — моя женщина, — повторил я. — Я пришел за ней.

Один из индейцев тенса сказал что-то, но я не знал его языка.

Кеокотаа перевел:

— Он говорит, что она твоя женщина. Они теперь уйдут домой.

Мы наблюдали, как они собирали свои скудные пожитки. Трое молодых индейцев начи стояли в растерянности. Я понял, что они не решаются вернуться к своим. Уйдя с Капатой, который считался в их племени отступником, они разделили с ним судьбу.

— Коми, они хорошие люди?

— Я напомнила им, что я дочь Солнца. Они охраняли меня и выполнили свой долг.

— Если хочешь, они останутся с нами. Выбор за тобой.

В конце концов, эти парни доказали, что верны Ичакоми.

Она заговорила с ними, они выслушали и охотно согласились остаться. Я был доволен. Еще три сильных воина и охотника только на пользу нашему маленькому сообществу.

— Теперь пойдем домой, Ичакоми Ишайа. Когда мы вернемся, я сделаю то, что обещал. У тебя будет Священный Огонь. Он всегда будет с тобой.

Разве ваш Ни'квана не признал во мне мастера магии? Разве ты не Дитя Солнца? Ты получишь Священный Огонь.

Мы снова шли по каньону, но теперь был светлый день и тени лежали только под деревьями, мы шли среди цветущего водосбора, лапчатки и других трав и молчали, потому что никаких слов не требовалось.

Один раз остановились у ручья отдохнуть, и Ичакоми спросила меня:

— Ты действительно можешь принести Огонь от Солнца?

— Да, могу.

Она долго задумчиво водила по воде тоненькой веточкой.

— Мне очень не хватает Огня, — сказала она, глядя на меня своими большими прекрасными глазами. — Я счастлива с тобой, но я выросла, поклоняясь Огню. Это часть меня самой, часть моей жизни.

— Я понимаю.

— Ты знал многих индейских женщин?

— Нет, всего нескольких. Вот, например, одну я видел всего раз. Она жила недалеко от Джеймстауна и была в дружеских отношениях с его жителями. Ее звали Матоака, но все прозвали ее Покахонтас. Так называл ее и отец. На их языке это означало «веселая». Она хорошо говорила по-английски.