Луис Ламур - Джубал Сэкетт

Кеокотаа указал в сторону каньона, где рос виноград:

— Они направились туда, наверное, к реке.

— Я тоже так думаю.

Мы шли быстро, споро, но мое сердце словно онемело. Один раз я обернулся и увидел, что за нами идет Пайзано. У меня в мозгу билась только одна мысль: Ичакоми исчезла! Ичакоми, моя любимая…

Когда мы строили форт, Кеокотаа прошел этим путем до Арканзаса. Но я ни разу не достиг реки.

Мы бежали, потому что наши враги имели преимущество во времени. Если к тому же их ждали лодки, мы могли и не догнать их. Уж теперь, когда Ичакоми у него в руках, Капата, конечно, не станет терять и минуты.

Это был долгий, горестный день, но мы бежали легко и свободно. Миля за милей оставались за спиной. К вечеру мы замедлили бег. На дне каньона быстро темнело, стало трудно различать следы, скоро мы их вообще не увидим. Теперь приходилось пробираться среди скал, огибая деревья. Кроме всего прочего, нам могли устроить засаду.

Капата захватил женщин во время боя, когда его исход еще не был определен. Он не знал, жив я или погиб, и вряд ли думал о чем-либо, кроме того, как уйти невредимым.

В то же время я понимал, что он был бы рад встретиться со мной и доказать Ичакоми, что лучше меня.

Стараясь двигаться бесшумно, мы часто останавливались и прислушивались — скалы каньона усиливали звуки. На сколько опережали нас враги? Максимум часа на два. Значит, сейчас их отряд у реки или приближается к ней. Они не разведут костер, и не только потому, что опасаются преследования, меньше всего им хотелось бы привлечь к себе внимание команчей, которые могли оказаться неподалеку.

Я-то полагал, что команчи отправились на юг, воровать в Мексике лошадей, но кто пришел на их место? Многие племена кочевали в это время перемен, вытесненные на восток теми, кто уже завладел огнестрельным оружием.

Каньон остался позади, и теперь мы уже не бежали, а шли по открытой местности. Изредка здесь попадались группы деревьев и каменистые гряды. Чувствовалось, что мы движемся под уклон, к реке.

Здесь возник вопрос: пошел ли Капата прямо к реке или свернул на восток или на запад.

Мы остановились у ручья, напились воды, пожевали сушеного бизоньего мяса. Прислушались. Тишина. Хотя небо усеяли звезды, тьма стояла такая, что уже на расстоянии нескольких футов ничего нельзя было разобрать.

Наши женщины, захваченные врагами, находились где-то в миле от нас. Ичакоми, конечно, жива. Капата намеревался возвратиться с ней к начи, в свою деревню. Но оставил ли он в живых женщину понку и подругу Кеокотаа?

— Пора. — Я наконец решился. — Ты иди по направлению к горам, а я пойду в сторону равнин. Если ты никого не найдешь, возвращайся сюда на рассвете. Если меня здесь не будет, значит, я нашел их, тогда иди ко мне. А если я вернусь и не застану тебя здесь — буду знать, что ты нашел.

— Тот, кто найдет их, должен сделать все возможное.

Мы расстались ночью. Он двинулся на северо-запад, а я повернул на северо-восток и пошел зигзагами, чтобы обследовать как можно большую площадь. Сначала я нащупывал тропу, потом стал пробираться сквозь заросли напролом.

Сколько воинов сейчас у Капаты? Наверное, он сформировал сильный отряд, человек двенадцать, не меньше. Правда, он потерял людей и вряд ли сумел восполнить потери.

Вдоль склона росли старые, с толстыми стволами деревья, и я пробирался между ними очень осторожно. Треснувшая под ногой ветка могла погубить меня.

Я вел поиски медленно, тщательно и был полон нетерпения. О том, как поступлю, если найду их, пока не думал.

Бесшумно, как кошка, я спустился со скалы и снова оказался в лесу. Неподалеку шумела река. Вероятно, они там. Пусть не развели из осторожности костер, но ведь попить, поесть и отдохнуть им тоже надо!

Я чувствовал затхлый запах гниющей листвы и сосновой хвои — со временем обоняние становится чувствительным к любому, даже очень слабому запаху. Теперь я спускался по крутому склону, хватаясь за ветки деревьев.

Как темно было в лесу! Мои глаза, привыкшие к темноте, различали деревья и тени. Вдруг в воздухе разлился тяжелый запах, дерево, на которое я оперся рукой, почему-то оказалось влажным. Все стало понятно, когда я нащупал на стволе клок длинной шерсти.

Здесь, может, всего полчаса тому назад, проходил мокрый медведь, очень большой, который, вероятно, переплыл реку. Я застыл на месте, не имея никакого желания встретиться ночью с огромным медведем гризли.

Резко изменив направление, я снова повернул в сторону реки. И вновь меня внезапно что-то остановило. Что меня насторожило, я пока не осознал, но стоял на одной ноге, не торопясь ступить на землю другой.