Луис Ламур: Человек по прозвищу Ки-Лок

Его звали Ки-Лок [1], и он был один. Перед ним простиралась пустыня. А позади шли преследователи, твердо настроенные на погоню. Каждый вооружен, каждый готов пустить в дело лассо — веревку, свернутую петлей.

Одиночество не пугало всадника. Он был крепок, никогда не терял самообладания, а терпению его могли позавидовать многие мужчины. Об этой дикой земле он знал не понаслышке. И еще в одном имел преимущество: хорошо представлял своих врагов, для них же оставался темной лошадкой.

Его догоняли тоже не новички на трудных дорогах сурового края, люди с обостренным чувством справедливости, -безжалостные в своем стремлении воздать за грехи, неумолимые в борьбе за справедливость. Они построили свои дома в пустыне, в преодолении ее черпали мужество, по ее законам жили. А пустыня не знала ни доброты, ни милосердия.

Человек по прозвищу Ки-Лок ехал по холмистой, истерзанной оврагами и каньонами величественной земле. Давно ушедшие времена оставили на ней причудливые следы в виде разрушенных стен, опрокинутых башен и обезглавленных изваяний огромных бесформенных богов. Бесплодная страна, родившая эпос, воплотившийся в камне, опустошенная ветрами и бурями, вспоротая ливневыми потоками, потрескавшаяся от летней жары и зимних морозов.

Пока его путь пролегал по Аризоне, но за горизонтом на севере лежал штат Юта, до границ которого и тянулась эта почти безводная местность. Спасение было именно там, но, чтобы сохранить свободу, ему придется приложить всю свою изобретательность. К тому же в ту пору граница обозначалась лишь чертой на карте, и ее вовсе не существовало в сознании его преследователей. Если они даже и знали о ней, то отнюдь не она занимала теперь их мысли. Для них он пересек другую, более важную черту, черту между законом и беззаконием, между правильным и неправильным, между тем, что допустимо, и тем, что недопустимо.

Убить человека, который вышел к тебе лицом к лицу с оружием, не являлось в их сознании преступлением, как это не было преступлением в представлении людей того времени. На Востоке и в Европе большинство защищало свою честь оружием, но в соответствии с установленными правилами и ритуалом. Здесь же, на Диком Западе, в новом мире такие вопросы решались немедленно и без церемоний.

Однако застрелить человека в спину считалось уже тяжким нарушением закона, что, по мнению горожан Фридома, и совершил Ки-Лок. За это его следовало повесить. Для него же недостаточно было понимать логику преследователей, задача состояла в том, чтобы скрыться от них.

Он не знал лично никого из тех, кто пустился за ним в погоню, но был уверен, что среди них должно быть немало хороших людей, и при других обстоятельствах сам мог быть одним из них — преследователем, а не преследуемым. Потому что жил и работал с такими же парнями, сражался бок о бок с ними и не сомневался, что это трудолюбивый народ, суровый, но справедливый, чтущий свой кодекс. Когда такие приходят на новую землю, вместе с ними приходит порядок, ибо они строят дома, создают города, закладывают основы. И вот теперь он вынужден был бежать или драться. Во время войны ему приходилось убивать врагов в сражении, но у него не было зла на тех, кто сейчас по пятам шел за ним…

— Куда это он собрался?

— Скорее всего, домой. Ему потребуется снаряжение, раз он надумал бежать далеко… Но, может, мы доберемся до него раньше.

— А где он живет?

— Трудно сказать. Он приезжий, у него нет дорожного снаряжения. В магазине купил только гребень для волос.

— Гребень?

— Чушь какая-то, но так нам сказали. Один из тех забавных гребней, которые испанки носят в прическах. Только ради этого он перерыл все барахло на прилавке.

Киммел прищурил глаза от палящего солнца.

— У него отличная лошадь. Хорошо идет.

— Большая буланая, — уточнил Чесни. — Я видел ее. На ней клеймо Ки-Лок: ключ рядом с замочной скважиной. Никогда не встречал такого раньше.

Несколько минут они ехали в полном молчании, только цокот лошадиных копыт да скрип кожаных седел нарушали тишину.

— Похоже, не очень торопится, — заметил Нейлл, самый молодой из них и потому, видно, более разговорчивый. К тому же в этих краях он появился совсем недавно — всего четыре года назад.

Хардин лучше всех умел читать следы, и с самого начала его удивило, что преследуемый всадник не пустил лошадь вскачь, а вел ее спокойным, умеренным темпом, даже не проявляя намерения внезапно удариться в бегство. Чем больше Хардин вникал в то, что читалось по следу, тем большее беспокойство овладевало им: получалось, что они взвалили на себя кучу неприятностей.