Макс Брэнд - Пограничные стрелки

— Я делаю это не ради денег! — заявил Уэлдон. — Я…

Она не помогла ему. А он хотел сказать: «Я знаю, что и вы делаете это тоже не ради денег».

Франческа отвела взгляд, при этом в ее глазах мелькнуло какое-то лукавство. Она готова была солгать — он мог в этом поклясться! Однако девушка решительно качнула головой.

— И я занимаюсь этим не ради денег, — сообщила спокойно.

Уэлдон стиснул зубы и выдохнул. Не ради денег — значит, ради любви! С такими женщинами, как Франческа, всегда так. Тысячи мужчин совершают безумства ради них и их красоты. Но и эти женщины, в свою очередь, теряют разум и ведут себя глупо из-за одного мужчины, обычно совершенно никчемного. Он не мог не спросить:

— А сам Дикинсон поможет нам?

— Джим Дикинсон как тигр, — отозвалась она. — Я думаю, он так же силен, как и вы. И будет драться за свою жизнь, как только ему в руки попадет оружие!

Тогда не такой уж он никчемный, рассудил Уэлдон. Франческа выбрала мужчину с характером, хотя он, может быть, и преступник! Юноша даже испытывал какое-то мрачное удовлетворение, хотя мог бы и громко посмеяться над иронией судьбы. В какую ловушку он угодил! Придется рисковать жизнью, чтобы вызволить любовника Франчески и вернуть его ей в целости и сохранности. И он собирается сделать это не ради денег, а ради любви к этой девушке! И Франческа знает, что именно любовь побудила его откликнуться на ее призыв о помощи.

Как же она осмелилась обратиться к нему? Ведь он так сурово обошелся с ней в доме О'Маллоков! Но, несмотря на это, Франческа нагло, неистово и энергично завладела им, намереваясь его использовать!

Он почувствовал к ней презрение и презирал себя за то, что должен быть Самсоном при такой Далиле. Тяжело вздохнув, решил:

— Наверное, я пойду с вами.

И тут увидел, как ее напряжение спало. Франческа явно испытывала облегчение. Она, конечно, не сомневалась, что он сделает то, чего ей хочется, иначе и не послала бы за ним. Тогда почему же вздыхает с облегчением? Вероятно, потому, что закончился их нелегкий разговор?!

Надо же, оказывается, в тайниках души Франчески Лагарди сохранились какие-то остатки совести! Уэлдон усмехнулся про себя. Зато в глубине его души что-то затвердело, теперь он знал — если придется драться, будет убивать.

— В таком случае Йоррэм может начинать работать с вами? — нетерпеливо спросила девушка.

— Да. Как только пожелаете.

— Мы и так уже опаздываем, — забеспокоилась Франческа. — Страшно опаздываем! — Она поспешно направилась к двери. Уэлдон пошел было за ней, но девушка, обернувшись, предупредила его: — Я пришлю Йоррэма сюда. У него все необходимое с собой.

— Ладно.

Франческа помедлила, затем, подойдя к Уэлдону поближе, дотронулась до его руки.

— Вы все неправильно себе представляете! — мягко произнесла она и исчезла за дверью.

Он сидел на подоконнике и ждал. В верхушках молодых тополей сияла луна. Земля была испещрена тенями, которые передвигались, вытягиваясь, сокращаясь, напоминая движения невидимых партнеров во время танца.

Тысячи мыслей роились в мозгах парня. «Вы все неправильно себе представляете», — сказала Франческа. Интересно, что она имела в виду? Что спасает Джима Дикинсона, потому что любит его? Разве это не так? Какой другой вывод здесь возможен? Верить ей или нет? Она сказала правду или обманывает?

Уэлдон слез с подоконника и принялся расхаживать по комнате, погруженный в мрачные раздумья.

Йоррэм не появлялся. Впрочем, юношу это не волновало. Конечно, в последний момент они могут решить, что лучше от него избавиться, чем его использовать. И он сказал самому себе, что ничто на свете не может сравниться с Франческой. Она особенная, не такая, как все!

Наконец дверь отворилась. На пороге стоял крупный мужчина с фонарем в руке и кипой одежды под мышкой. Фонарь осветил смуглое лицо мексиканца, блестящие от влаги, нависшие черные брови и короткие усики, не гуще, чем усики какого-нибудь китайца.

— Примусь теперь за тебя, — произнес голосом Йоррэма этот мексиканец. — Если не смогу так же хорошо поработать над тобой, как над самим собой, то ночью в толпе ты все равно сойдешь за мексиканца.

И тотчас принялся за работу. Уэлдону пришлось сбросить одежду. Затем его щедро намазали соком грецких орехов — его кожа приобрела коричневый оттенок. На щеки наложили немного румян, а брови сделали черными как смоль. На голову натянули грубый парик. Волосы у него были жесткими как щетина и торчали в разные стороны. А лицо размалевали так, что стало выглядеть грубым и жестоким. Отступив и оглядев свою жертву, Йоррэм удовлетворенно хмыкнул: