Макс Брэнд - Джон Кипящий Котелок

— Вы, верно, и есть тот самый Шерберн? — спросила она, подойдя.

— Да, такую фамилию носил мой отец, — пролепетал я.

— А я — Дженни Лэнгхорн, — протянула мне девушка руку. — Давно хотела с вами повидаться. Мальчики вокруг вас такой шум подняли. Должно быть, и вы обо мне слышали, я ведь тоже личность известная!

Она засмеялась, но не звенящим смехом, как следовало бы ожидать, а тихим, мягким и непринужденным. Потом весело что-то прощебетала о погоде, но что именно, я не усвоил, потому что каждое ее слово вызывало у меня головокружение. Наконец услышал вопрос:

— Так что же, вы пытаетесь быстро прославиться и умереть молодым?

— Когда-то мечтал о чем-то подобном, — признался я честно. — Но потом передумал. Теперь собираюсь пожить подольше.

— Чтобы и другим в Эмити жилось спокойно? — хитро улыбнулась она.

Дженни смеялась как леди, а улыбалась как шкодливый ребенок.

— Нет, чтобы они тут не скучали, — уточнил я.

— Но тогда вам вскоре потребуется новый желудок, если будете продолжать в том же духе.

— Ах! — отмахнулся я. — Просто изредка прополаскиваю глотку. Вообще-то веду довольно трезвый образ жизни. Впрочем, как-нибудь на днях устрою себе настоящий праздник.

Она вновь улыбнулась:

— Отлично блефуете! Только смотрите, чтобы ребята не узнали, а то разберут вас на части — захотят посмотреть, откуда берется такое самообладание.

И как ей удалось вот так сразу меня раскусить?

— Видимо, у вас был разговор с Сэмом, — предположил я.

— Нет, Большой проговорился, — сообщила она.

— Так он вернулся? — закричал я.

— Ну да.

— Как у него успехи?

Уезжая, Грешам сказал мне, что будет идти по следу индейца до тех пор, пока с ним не расквитается, и мне было трудно представить, что он может вернуться с пустыми руками.

— Так же, как всегда, — спокойно ответила Дженни. — Зря наглотался пыли, только и всего. Им не угнаться за Красным Коршуном, пока они не прекратят своей беготни.

— Так что же вы предлагаете, плестись за ним черепашьим шагом?

— Можно и так. Ведь ходить-то далеко не надо. Надеюсь, когда-нибудь они это поймут.

На этом девушка попрощалась и пошла дальше своей размашистой, почти мужской походкой.

Я никак не мог взять в толк, что означали ее слова, но еще больше меня озадачила мысль: и как это всесильный Создатель умудрился вдохнуть столько огня в одного человека?

Голова у меня все еще слегка кружилась, когда я вошел в отель. Первым мне там встретился Том Кеньон, закончивший дежурство в тюрьме. Как выяснилось впоследствии, узнав о прибытии Грешама, Кеньон поспешил к нему рассказать, какое безобразие я учинил с пленником, которого мне поручили охранять. Однако, увидев меня, он изменил свое намерение и принялся донимать меня расспросами. Мне очень хотелось от него отделаться, но Том пристал как пиявка.

— Ты правда считаешь, что можешь чего-то добиться от мальчишки? — не унимался он.

Я забыл, что Джунипер просил меня до вечера держать язык за зубами. Глядя на встревоженное лицо Кеньона, на нервное подергивание его рта, понимая, что он места себе не находит, я проникся к нему жалостью и, как мог, постарался его успокоить:

— Кеньон, я же дал тебе слово. Вот увидишь, сегодня вечером он заговорит. К утру мы будем знать о Красном Коршуне все, что нам надо.

И тут вдруг вспомнил слова Дэна насчет мертвецов, от которых никому нет проку. Поэтому заставил Кеньона поклясться, что до вечера этот секрет останется между нами.

Он пообещал не раскрывать рта, а затем заявил, что я самый славный парень на всем западе Штатов, и что он благодарен Богу за то, что тот прислал меня в Эмити, ему, Кеньону, во спасение, поскольку конец его страхам может положить лишь победа над Красным Коршуном.

Поблагодарив его, я отправился к Грешаму.

Питер сидел в своем кабинете и беседовал с Доктором, который устроился в кресле у окна, обхватив колени руками. Еще у двери я услышал, как монотонным старческим голосом он докладывал Грешаму, что Шерберн прижал всех ребят к ноге и самые дикие из них теперь стали совсем как ручные.

Своим появлением я прервал эти глупые россказни. И вроде бы Грешам был рад меня видеть. За время странствий он загорел до черноты, слегка похудел, однако глаза выглядели усталыми. Он сердечно пожал мне руку и тут же засыпал вопросами.

Я ответил просто:

— То, что сказал про меня Доктор, — полнейшая чушь. На самом деле я напустил на себя бравый вид и крепился, пока парни не стушевались. Не знаю, сколько еще смогу прикрываться этой дурацкой выпивкой, но пока что такая игра мне по душе. Лучше расскажи про свою поездку.