Макс Брэнд - Чужак

На лице Шерри отразилась мука. Но голос Герберта Муна, казалось, все еще звучал в его ушах.

— Может быть, и не стоит так говорить, но думаю, все обернется гораздо лучше, чем вы себе это представляете, — заметил он. — Более откровенного человека, чем Мун, на свете не существует!

— Ах! — вскричала Беатрис. — Вы так решили, потому что знаете, как он обращается с мужчинами! Но вам неведомо, как он относится к женщине! До сих пор он не задерживал женщину по серьезным обвинениям. И теперь он впервые проявляет себя. Впрочем, нет, не в первый раз. Вы можете проследить это через всю его жизнь. Он ненавидит женщин! Он люто ненавидит их!

— Мне непонятно, о чем вы говорите, — признался Малыш Лю.

— Скажите, потратил ли он хоть минуту своей жизни на какую-нибудь женщину или девушку? Он ведь так и не женился! Женщины для него не существуют. Он питает к ним отвращение!

— Такое случалось с мужчинами, которые целиком отдаются работе или оружию, — отозвался Шерри. — К тому же у него просто нищенская зарплата. Разве он мог предложить какой-либо женщине совместную жизнь? Вам приходилось видеть его домик? Могу вас заверить, мексиканский батрак живет лучше!

Девушка смотрела на него круглыми и пустыми глазами.

— Значит, вы хотите сказать, что не сделаете этого? Не отнесете по моей просьбе записку?

— Не могу, — признался Шерри.

— Но вы понимаете, что это означает? — спросила она шепотом. — Речь идет о моей жизни! Моей жизни!

— Понимаю, о чем вы думаете, — хрипло произнес Шерри. — Видит Небо, я действительно хочу вам помочь. Но мы обменялись с ним рукопожатиями… Я дал ему слово!

Она поднялась со стула и, казалось, собиралась что-то сказать, но вдруг обмякла, закрыла лицо руками и громко зарыдала. Шерри отшатнулся от нее, будто на него навели револьвер. Он посмотрел на дверь, оглянулся на окно за спиной. Никогда еще его сердце не испытывало таких терзаний.

— Я доверился Муну, — только и смог, заикаясь, произнести он. — Вы увидите, что в конце концов он поступит с вами по справедливости. Только в данное время мы еще не понимаем…

Похоже, что последние слова укололи ее, вернули ей самообладание. Беатрис вскинула голову:

— Завтра начинается процедура моего повешения. О, запомните, что я скажу! Судья у шерифа в кармане. Своим влиянием шериф отравил сознание уже всех людей в графстве! Они не смогут найти таких присяжных, которые не готовы меня повесить. Завтра начинается суд! Кто станет защищать меня? Нет никого, кроме глупого молодого адвоката, совершенно не имеющего опыта! И даже он согласился на это, надеясь получить у меня оплату за свою работу! Я не смогла пообещать ему этого в письменной форме. Я… я… Они связали меня по рукам и ногам и бросили в реку, предложив выплыть, если смогу! Неужели вам это непонятно?

Шерри мог лишь печально смотреть на нее и молчать, а на ее лице отчаяние сменилось ужасом.

— Вы вместе с шерифом считаете… — выдохнула она, — что я виновна?

Шерри хотел опровергнуть это, но истина запечатала его уста.

— Вам лучше уйти, — выговорила Беатрис дрожащим голосом. — Не думаю, что будет полезно, если вы задержитесь здесь еще на некоторое время. Вам лучше уйти. Немедля!

Шерри, спотыкаясь, направился к двери, но, уже положив руку на холодный металл круглой ручки, обернулся и снова глянул на нее. Его мозг лихорадочно работал.

— Я пришел, чтобы спросить, чем могу вам помочь. Мне вообще не следовало приходить сюда. Но хочу заверить вас от чистого сердца, что до самого худшего дело не дойдет. Тут толстые стены, но не думаю, что они могут послужить мне помехой!

— Это вы и хотели мне сказать? Для этого и пришли? Значит, после того как меня признают виновной, приговорят к повешению, вы силой проникнете в тюрьму и увезете меня отсюда?

Он молчал, наблюдая, как она качает головой.

— Я не соглашусь, — заявила Беатрис. — Видят Небеса, у меня нет желания нарушать закон!

Шерри распахнул дверь и, даже не попрощавшись, как слепой вывалился на улицу. Там все пылало от жары. От дорожной пыли вверх поднимались горячие волны, а от белых стен, как от зеркал, отражались солнечные лучи, но Шерри показалось, что на улице страшно холодно.

Он отер лоб и пошел дальше такой же неуверенной походкой. Губы у него дрожали, он смотрел прямо перед собой, но видел все ту же картину, которая теперь не покинет его никогда — Беатрис в тюрьме смотрит на него с отчаянным спокойствием и отказывается от слабой надежды на спасение.