Сергей Юров - Золото гор Уичита

Дух смерти повис надо берегами безымянного ручья, несшего свои скудные воды в могучую Ред-Ривер. Его чувствовали мексиканцы, его ощущали ирландцы, исподлобья глядевшие на бандитов, от него перехватило дыхание и у обычно невозмутимого северянина.

Майлс Ривердейл слышал, как встревоженное сердце бьет прямо по левому нагрудному карману, в котором лежало нечто такое, от чего необходимо было срочно избавиться. Казалось, это «нечто» прожигает одежду, вонзается раскаленным лезвием в живую плоть. Назревала кульминация, и первой опомнилась Кончита Нарваэс.

— Мистер Фист, — сказала она твердо. — Вижу, вы готовы убить всех моих спутников. Но знайте, я ни под какими пытками не проговорюсь о золоте.

Потом пришел в себя Ривердейл.

— Послушай, Фист, — начал он быстро, с поднятыми руками, — если ты задумал прикончить нас, то это станет твоими самым опрометчивым поступком в жизни. Карты уже нет. Пойми, карты к золоту семьи Нарваэс больше не существует.

Ривердейл с удовлетворением увидел, как вытягивается лицо южанина, как дула его револьверов, дернувшись, стали клониться к земле.

— Соображаешь, что теперь тебе придется считаться с нами? — продолжал северянин уверенней. — Путь к золоту в моей, по твоим словам, упрямой башке…

Заметив тут, что южанин вновь напружинился и предчувствуя, что с его губ должно вот-вот сорваться «обыскать!», Ривердейл громко рассмеялся.

— Я пошутил, Фист. — Его правая рука нырнула вниз к карману. — Карта у меня.

Клочок бумаги сверкнул в воздухе прежде, чем Фист или кто-либо другой из его компании успел выстрелить. Он полетел в костер и тут же воспламенился.

В это короткое мгновение все действующие лица ночной сцены глазели в гробовом молчании на то, как «золотая» карта, обуглившись, вознеслась темным пеплом к небу.

Ривердейл был на волосок от гибели. А всему виной явилась самая настоящая беспечность. Впервые увидев карту, Ривердейл запомнил ее навсегда. Дальше не имело смысла сохранять карту, и он решил уничтожить ее при первой возможности. Но, машинально уложив клочок бумаги в нагрудный карман, Ривердейл начисто позабыл о нем. Выпивка с другом и последующее похмелье, естественно, не есть факторы, которые обостряют память, А когда грянул гром, Майлс Ривердейл моментально вспомнил о том, что допустил грубейший просчет. Ведь расклад был прост: попади карта к Фисту — его и Килкенни услуги оказались бы совершенно излишними. Бандиты, по слухам, любили скрываться от кавалерии в горах Уичита и, наверное, знали на зубок дословный перевод каждой индейской тропки. В результате Ривердейла с Килкенни пустили бы в расход прямо у костра.

К счастью, этого не произошло и Ривердейл мог теперь вздохнуть свободнее. Как, впрочем, — и его спутники. Правда, свободно дышать под прицелом у недругов, начавших разговоры о подлом поступке и дальнейшей судьбе северянина, получалось не совсем здорово.

— Отстрелить башку этой северной скотине! — громко произнес кузен главаря, Том Гардинг, черноволосый недоросток с суетливыми движениями и ехидным, подпорченным оспой лицом. — А его толстого дружка заставить станцевать джигу под пулями!

— Подвесить северянина над костром и, как это делают кайова, поджарить на манер бизоньего окорока! — прорычал смуглый коренастый Питер Финч, В его широком лице не было ничего, кроме звериной жестокости.

Еще двое, Сэм Карлтон и Эд Сеймур, похоже, всегда больше слушали, чем говорили. Они угрюмо стояли и ждали, что будет дальше.

— Пусть заткнутся, Гардинг и Финч, босс! — досадливо поморщился Джонсон. — Если Бог не дал умишка, то и нечего разевать пасть!

— Полегче, ты! — обозлился Гардинг, в его суетливых движениях появилась угроза. — Чертов умник!

— Ты уже давно напрашиваешься на хорошую взбучку, Меченый! — сквозь зубы прошипел Финч с еще большей жестокостью на лице.

— Молчать — вы оба! — наконец подал голос Фист. — Сказали свое, и будет! Лучше разоружите путников, пока мы держим их на мушке. Да не забудьте о зачехленных ружьях на тех лошадях.

Справившись с поручением, Финч вернулся на место, а Гардинг, обезоружив Ривердейла, не преминул поиздеваться над ним.

— Встать, северная рвань! — Его визгливый голос был омерзителен.

Высокорослый, стройный Ривердейл поднялся на ноги спокойно, без какой-либо боязни. Бандит-недомерок рядом с таким атлетом выглядел по меньшей мере смешно. Но его крысиное, в оспинах, лицо рдело от высокомерия и самоуверенности. Как многие недоростки, он питал особую злобу к тем, кто выше ростом.