Сергей Юров - Золото гор Уичита

«Вот это будет пара! — про себя усмехнулся северянин. — Два необъятных живота и не знающие отдыха проспиртованные челюсти».

— Патрик, еще вчера хотел узнать вот о чем, — вслух произнес он. — Каким образом мексиканцы вышли на тебя?

— Забавная история, Майлс, — сделав смачную отрыжку, сказал ирландец. — Они появились в Дир-Сити словно для того, чтобы я не окочурился с голодухи… Минуло, наверное, недели две, как я бросил свою рыжую мегеру. Сижу я в «Одиноком Волке», скучаю. Вся наличность осталась под присмотром Бесс, и в моих карманах было так же пусто, как и в желудке. Уилоугби, надо отдать ему должное, первое время кормил меня в долг, а тут отказал наотрез. Торчи, говорит, в салуне сколько влезет, но не получишь больше ни крошки.

Сижу, как уже сказал, в уголке за пустым столом и слушаю бурчание изголодавшихся внутренностей. Было утро, посетителей никого, и вдруг вижу: в салун заходят наши мексиканцы в своих расшитых национальных костюмах. Они были уставшими, в пыли, от них несло лошадиным потом, но мой наметанный глаз сразу приметил блеск драгоценностей на их руках. Э-э, думаю, вот кто мне поможет! Они к стойке — я за ними. Они заказали холодного лимонада, а я незаметно бросил свою шляпу им под ноги и потеснил их к ней. Глядь — мексиканец наступил на нее.

— Эй, омбре, — возмутился я, отталкивая его и поднимая шляпу. — Что это вы топчетесь на моем головном уборе? — Мексиканцы в два голоса начали извиняться А я им: — Шляпа ни на что не похожа! Куда я теперь в ней?

Мексиканец принялся рыться в карманах. Уилоугби, смотрю, красный от восторга. Я же со сведенными бровями — воплощение праведного гнева. Кончилось тем, что перетрусивший сеньор Дельгадо с испугу дал столько денег, что мне стало стыдно.

— Ке ма да, — сказал я примирительно, возвращая деньги. — Это уже чересчур. Просто угостите меня выпивкой.

Поднял я шляпу, стряхнул с нее пыль и вернулся к столу. Через десять минут в компании с мексиканцами я ел горячие бифштексы, обильно политые соусом, и запивал их хорошим вином. Пошли всякие разговоры, тогда и выяснилось, что Кончите позарез нужен такой человек, как ты, Майлс.

— Ох и пройдоха! — усмехнувшись, сказал Ривердейл. — Ох и прохиндей!

— Может быть, — согласился ирландец. — Однако кто скажет теперь, что мы не на пути к богатству?

Вместо ответа Ривердейл хлопнул друга по плечу и крепко пожал ему руку. Но мысли о бандитах не шли у него из головы. В конце концов он поделился своими опасениями с мексиканкой.

— Спаси и сохрани нас, Господи! — взмолилась девушка. — Эти убийцы способны на все.

К полудню они переправились через обмелевшую Ред-Ривер и углубились в бесконечную прерию, иссеченную оврагами и балками к юго-западу от гор Уичита. Ближе к сумеркам была сделана остановка на ночевку на берегу одного из многочисленных ручьев, впадавших в Красную реку.

Пока Килкенни с мексиканцами поили лошадей и привязывали их к ивам, Ривердейл соорудил небольшой костер для готовки незамысловатого ужина.

Спустя полчаса путешественники, усевшись в кружок, пили горячий крепкий кофе и ели галеты с ветчиной и окороком. Вернее, кофе пили трое. Четвертый, набив рот пищей, то и дело прикладывался к литровой бутылке «Тарантул Джюс».

— М-м, — промычал ирландец, протягивая спиртное спутникам.

Мексиканцы завертели головами, а к горлу Ривердейла опять подступила тошнота. Он еще не отошел от вчерашнего.

— Патрик! — скривило северянина. — Больше не делай этого. Хоть залейся, но не суй мне под нос виски.

— Ну и зря! — ухмыльнулся Килкенни. — Вы все еще пожалеете, когда вас проймет ночной холод.

И тут, совершенно неожиданно, в тишине летней южной ночи прозвучал тонкий блеющий голосок:

— Патрик, сын мой, ты и в дороге продолжаешь тешить дьявола.

Путешественники уставились в ту сторону, откуда исходил голос. Там, в неясном сумеречном свете, стояла высоченная нескладная фигура, державшая лошадь под уздцы.

— Тысяча чертей! — рявкнул ирландец, поперхнувшись. — Преподобный Фитцпатрик! — Он вскочил на ноги с выпученными глазами. — Чего ты здесь забыл, окаянный святоша?.. Ха, а я-то думал, что избавился от этого зануды!..

Ривердейл с мексиканцами хранили молчание, Килкенни бранился в том же духе, а внезапно объявившийся методист, оставив лошадь на привязи, вежливо спросил разрешения присесть к костру.

— Нет, это уже не смешно, — гнул свое ирландец, когда методисту подали кофе. — Чего это на тебя нашла блажь шпионить за нами, а, преподобный?.. Ты уже было принялся за сбор пожертвований на методистскую церковь… Та-а-к! Промочишь свою длинную глотку и катись отсюда!