Александр Руджа - Бесконечное лето - Эксперимент (СИ)

Аудитория не согласна с такой постановкой вопроса и высказывается в том смысле, что время детское, и вообще — требуют продолжение банкета. По крайней мере, именно такой смысл я извлекаю из общего рева, криков и прочего „давай еще!“

Извиняющееся качая головой, отступаю вглубь сцены и отворачиваюсь. Толпа начинает скандировать „бис! бис! бис!“ Вот, правильный подход. Другое же дело совсем!

„Родина“ — транслирую девчонкам. Отличный вариант в этом случае, кстати.

На просторах небесной страны нас встречает могильный покой.

Мы пытались увидеть рассвет к восходящему солнцу спиной,

Ожидая, пока не сгниёт между нами железная дверь,

Но мы с тобой, это наша весна! Наша родина — СССР!

Пустота разведёт, словно пыль, отголоски от наших теней,

Нашей жизни не будет конца — мы забыли, что знали о ней.

И огонь, порождающий мир, будет рваться как раненный зверь,

Но мы с тобой, это наша весна! Наша родина — СССР!

И неправильно думать, что есть чьим-то богом обещанный рай.

Сон и смерть, пустота и покой. Наше солнце, гори — не сгорай!

И не важно, что всё позади и неправда, но кто мы теперь?

Мы с тобой, это наша весна! Наша родина — СССР!

И мы знали, что можно уйти, но забыли дорогу домой

Путь на родину — это война. Каждый шаг — это выигранный бой.

Если ты не умеешь понять, то попробуй, хотя бы, поверь:

Мы живые пока мы идём, наша родина — СССР!

Наша родина — СССР!

— Помните свою родину, друзья… — на выдохе посоветовал я, роняя руки со струн. Чего-то я уже совсем утомился. Наверно, и правда пора заканчивать. А чем заканчивать-то, кстати? Я вроде больше ничего не планировал петь. Увлекся понятно чем, замотался известно где, и в результате даже не подумал над гвоздем программы. Вот этой, предыдущей можно было бы закончить, но это все не то, не совсем то… Не проймет. Народ не одобрит такого конца.

А народу, кстати, нравилось. Народ, говоря по-простому, перся как слон. Музыка качала, свет мерцал, красивые девчонки прыгали на сцене. Худой, смуглый парень умело кривлялся с гитарой. Атмосфера радости, счастья, готовности жить и менять этот мир…

Я думал.

Секунду.

„Вопрос личного выбора и ответственности. Разве тебе нравится нынешний мир, то, чем он стал в последнее время?“

Две.

Всеобщее счастье? И зачем? Да просто счастливые люди лучше работают.

Три.

Мне не нравится то направление, куда в итоге свернула наша цивилизация. Нищета и несправедливость, распад и зло, подлость и цинизм — везде и повсюду. Был бы я религиозен, решил бы, что последние дни наступают.

„Это не совсем конец света. Но отсюда его уже видно“.

На лагерь упала полная тишина. Даже сверчки замолкли.

А на чем должен стоять любой мир? Да ведь на дружбе и любви, остолопина!

— В последнее время я слышал много странных вещей, — сказал я в зал. — О том, что счастье — это заработать побольше денег. Что счастье — это накупить больше барахла себе в шкаф. Что счастье — это не друзья и родные, а карьера и счет в банке. Нас постоянно пробуют на прочность. На наличие мозгов. Нам предлагают отступить. Нас убеждают сдаться, говоря, что все, что не касается шмоток и кошельков — ерунда, что все потеряно, что битва проиграна, и что поднять руки вверх — самое разумное решение.

Знаете, что мне хочется сказать в ответ?

Тишина звенела.

— Мы никогда не сдадимся, — устало сказал я в темноту. — Мы — это наши друзья. Мы — это наша семья. Мы — это наша любовь. И мы не бросим их. Мы никогда не перестанем понимать, что главное в жизни. Мы никогда не оставим свое.

Рядом со мной встала Алиса. Глаза ее золотые мерцали неизвестным светом. На лице блуждала странная усмешка.

Слева появилась Мику. Такое впечатление, что она готовилась к схватке с непонятным противником.

„Начинается развертывание системы ‚Звезда‘.

‚Синхронизация лучевых агрегатов запущена‘.

Скрипнул табурет, отодвинутый встающей Славей. Я прислушался к голосам в голове. А потом тронул струны простеньким перебором с ‚до-минор‘.

Как-то мне сегодня душно и хмуро

Сердце ноет, не находит покоя

Ночью снилось мне кровавое утро

И сгоревшее широкое поле.

Свет, похоже, перестал работать как следует. Все прожекторы зачем-то сосредоточились на пространстве перед сценой. Господи, откуда тут столько людей, их же сотни, настоящее людское море.

Там дети воют, собираются в стаи,