Георгий Левченко - Сон разума (СИ)

Однако главную вчерашнюю мысль я всё-таки удержу, т.е. продолжу сугубо внешним образом, с воспоминаний и именно воспоминаний юности – пусть хоть они окажутся той ступенью, которую нельзя перескочить. Вполне естественно, что сейчас остались лишь обрывки бессвязных впечатлений, чья суть, тем не менее, смутно, но уловима, поскольку никто пока не отменял единства между тем, чем я был и чем являюсь на данный момент, никаких трагических перерывов в моей жизни не случилось и памяти, что называется, не терял. Впрочем, пока мне действительно доступны лишь несмелые догадки, которые временами мелькают среди разрозненных образов, и при этом, рискуя оказаться непоследовательным, скажу, что так или иначе ощущается определённый духовный разрыв, поскольку прожитые мной годы ничем не заполнены, точнее, заполнены исключительно внешними обстоятельствами, а не нравственным развитием. Это весьма примечательный факт, из коего следует сделать множество далеко идущих выводов, в основном окажущихся неправдой, но то, что в какой-то момент своей жизни я остановился на определённом уровне развития и более не сделал ни шага, совершенно очевидно. Что тому способствовало, можно только догадываться, можно, например, предположить, что ведомый мной образ жизни отнюдь не способствует такому развитию. С другой стороны, не всё в этом смысле потеряно, ведь появилось внутри нечто, толкающее выяснить причины нынешнего душевного состояния. Итак, попробую переформулировать точнее, а именно: определённые впечатления, накопившиеся подспудно, без моего ведома, которые оказались мне сродни, прервали монотонную череду лет бессмысленного существования и со всей силой бессознательного влечения разлились в сердце тоской по чему-то такому, чего мне беззаветно хотелось бы получить, скорее даже, тому, что я давно должен иметь, но по какой-то причине не имею. Теперь, может быть, и обретает некоторую ясность разрыв в жизни между её материальной формой и духовным наполнением, однако выяснить, что именно я в ней упустил, будет стоить большого труда, цель которого, тем не менее, его вполне заслуживает, по крайней мере, никто меня никуда не гонит и ни к чему не принуждает, а это уже, честно говоря, как-то в новинку, и я чувствую естественную необходимость быть обстоятельным.

К тому же, если хорошенько приглядеться, здесь усматривается определённая тень удовольствия, поскольку, как не крути, приятно всё-таки спокойно порассуждать наедине с собой о том, что ценно лишь для тебя самого, более того, невозбранно позволить себе наивность, даже глупость, не бояться впасть в крайности или мусолить одно и то же по нескольку раз, что предаёт цельность мыслям, вымученную, но всё-таки простоту образам, оставшимся в памяти, причём не обязательно сразу их объяснять и классифицировать, можно просто оставить такими, какие они есть, и, если захочется, вернуться к написанному и тогда уж наиграться вдоволь, остановившись на любом из них, вспомнить все попутные чувства, все породившие их события, или переменить своё мнение, чтобы в твоих глазах они выглядели попривлекательней, а более от оных ничего не надо. Это не означает, что мне хочется жить лишь прошлым, наоборот, однако настоящее пока мало что даёт, я, кажется, задыхаюсь от недостатка ощущений. Иногда кажется, что в душе ничего не происходит, и не удивительно, ведь вокруг всё по-прежнему, однако, осмотревшись, приходишь ко вполне закономерному выводу: все так живут и ничего подобного, по всей вероятности, не замечают. Я не стремлюсь сделать очередное безапелляционное заявление, которые рождаются от бессилия перед определённостью, но, тем не менее, совершенно точно могу заявить, что способы, которыми другие люди разнообразят свою жизнь, на меня почему-то не действуют, хотя я искренне старался, кстати говоря, не далее как сегодня.

В связи с этим интересно было бы отметить, что, вращаясь в определённом кругу друзей, коллег или просто знакомых, я никогда до сего дня не задумывался, что может быть и другая жизнь, о которой у меня нет ни малейшего понятия. Я не столь ограничен в своих познаниях, чтобы считать свою жизнь эталоном для всех остальных, мне, честно говоря, даже смешна подобная формулировка, однако доселе я не предполагал, что это могло бы быть именно моей жизнью, что вместо окружающей меня этой конкретной обстановки должна быть какая-то другая и что я занимаю не своё место, а кто-то другой занимает моё. Вследствие чего никогда не испытывал зависти или сожаления, наоборот, безо всякой жалости и понимания презирал тех, кто так поступает, и считал себя их прямой противоположностью именно постольку, поскольку ни разу не захотел того, что мне не принадлежит, и это, можно сказать, определённый принцип жизни или, без сомнения, положительная черта моей натуры. Конечно, и здесь есть один нюанс, желание того, что не принадлежит, по сути, никому. Не вдаваясь в излишние подробности, со всем основанием могу заключить, что добиваться подобного есть признак, которым, мне кажется, я вполне могу гордиться, однако при всём при этом сам часто проходил мимо таких вещей, а на многое просто смотрел со стороны, возможно, от тривиального бессилия. Впрочем, так сейчас смотрю и на самого себя… Получился опасный вывод, поскольку, если хорошенько изловчиться, он означает, что я сам себе не нужен, чего ни один человек в здравом рассудке допустить не может. Однако же по почти немыслимой аналогии, окольным путём, боком и застенчиво улыбаясь за чудаковатость, ему можно подыскать весьма неожиданное объяснение, когда человек сам себе не нужен, а именно, когда он несчастно влюблён, однако сие чувство, пожалуй, последнее, которое я могу сейчас испытывать.