Василий Головнин - Путешествие шлюпа Диана из Кронштадта в Камчатку

Здесь я должен сказать, что по приходе к острову Тане у нас оставалось пресной воды количество слишком достаточное на переход наш в Камчатку. Морских провизии мы здесь получить не могли; но я надеялся запастись плодами, курицами и свиньями для подкрепления служителей, опасаясь, чтобы цынготная болезнь между ними не распространилась; притом мне хотелось узнать кое–что о жителях сих островов, которых из новейших мореплавателей никто со времен Кука не посещал *29 *29 Антрекасто 173 , ходивший для искания Лаперуза, плыл в виду сих островов, но не приставал к ним. , да уповательно, что и прежде его один только Кирос их видел.

Между собравшимися около нас на лодках островитянами был один их старшина или владелец по имени Гунама, который разными знаками изъявлял нам свое доброхотство и предлагал услуги; а мы для объяснения ему наших надобностей прибегнули к путешествию капитана Кука, писанному Форстером, выбрав из находящегося там небольшого словаря названия вещей, нам нужных, которые и повторяли жителям, сопровождая оные притом разными телодвижениями. Гунама скоро нас понял, когда мы говорили тавай — вода, буга — свинья, нюи — кокосовые орехи, эмер — хлебный плод, ани — есть, нуи — пить и проч.

Он, во–первых, показал нам на то место, где мы можем наливать пресную воду; по положению оного видно было, что оно то самое, где корабли капитана Кука наливались. Желая прежде осмотреть сие место, я поехал в 12‑м часу на берег с двумя вооруженными гребными судами. Коль скоро я отвалил от шлюпа, Гунама подъехал ко мне на своей кану. Я пригласил его сесть в шлюпку, что он и исполнил без малейшей отговорки.

На пути он был смел и разговорчив; любовался нашей одеждою и всеми нашими вещами, которые ему на глаза попадались. Я спрашивал его об именах их островов; он знаки мои понял и называл их точно так, как Форстер в своей книге их называет. Я с моей стороны старался ему объяснить, что мы пришли издалека и принадлежим к многолюдному, сильному государству, называемому Россия, и что имя нашего корабля «Диана». Но сколько я ни старался вразумить в него мои мысли, все было без успеха; из всех моих слов, телодвижений и знаков он понял, что меня зовут Диана. Сему открытию он весьма обрадовался и тотчас, став на ноги, кричал всем своим товарищам, которые на лодках около нас ехали: «Диана! Диана!», показывая на меня. Они, видя сие, то же повторяли во все горло. Слово «Диана» произносили они весьма хорошо.

Увидав свое неискусство в разговорах с жителями оного острова, я оставил их в тех мыслях, что мое имя Диана, которым они называли меня во все время нашего у них пребывания; да и теперь, может быть, они меня под сим именем помнят. Он хотел знать, есть ли у нас на корабле женщины, и, услышав, что нет, стал громко смеяться. При сем случае он много говорил и казалось, что шутил на наш счет, как мы можем жить и продолжать свой род без другого пола; или смеялся нашей ревности и страху, что мы скрываем от них своих жен.

Между тем несовершенство способов, коими мы объяснялись, и меня ввело в ошибку. Я просил у Гунамы свиней, давая ему разные подарки, как то: ножи, ножницы, бисер и пр., и показывая ему еще другие, лучшие, которыми хотел заплатить за них. Он меня понял очень хорошо и обещался, показывая на пальцы, дать мне десять свиней; причем показал на шлюпку, в коей мы ехали на берег, где он живет. Я заключил, что если пришлем мы шлюпку к его жилищу, то он променяет на предлагаемые от нас вещи десять свиней. Однакож после открылось, что он предлагал мне такое число сих животных за мою шлюпку, которая была лучшая из всех наших гребных судов и с которою я ни за что не мог расстаться.

Когда он узнал, что я не хочу променять ему шлюпки на свиней, то просил, чтобы за каждую его свинью дал я ему буга с рогами; буга значит свинья, а рога он показывал пальцами; через сие он разумел корову, барана или козу, которых, верно, они видели у капитана Кука; и как кроме свиней не имеют они никаких других четвероногих, то и других животных о четырех ногах также называют буга.

Вот это один случай, который показал нам, что они имели сношение с европейцами; да еще показывает, что они нас видали, знание их действия и силы пушек, указывая на них, они знаками и шумом изъявляли, что им известны сии страшные и смертоносные орудия *30 *30 Когда капитан Кук послал свои гребные суда в первый раз здесь на берег, то жители сделали на людей его нападение, но Кук, подозревая их злое намерение, заблаговременно приказал приготовить пушки на кораблях к действию, выстрелы из коих ядрами по лесу мимо ушей жителей тотчас их разогнали и так настращали, что после они не отважились уже нападать на него. Очень вероятно, что сему средству и мы обязаны за ласковое их с нами обхождение. . Впрочем, нет между ними ни малейших признаков, чтобы к ним приходили когда–либо европейские суда: не видали мы у них никакой европейском вещицы, несмотря на то, что Кук роздал им множество вещей, а особливо железных инструментов; и не знают они ни одного европейского слова.