Гульжиан Садыкова - Поверь в свою звезду!

Моя сестра тогда очень удивлялась моему необузданному дикому характеру, но делать было нечего, казалось, я была не исправима. Вернувшись в свой класс, мне представилась возможность познакомиться с новенькой девочкой, которую посадили за мою парту. С Наташей мы тоже легко сдружились. Она жила далеко от школы, у бабушки. Девочка была не плохая, но единственным, что мне в ней не нравилось, а порой и отталкивало, это совершенное отсутствие понимания гигиены, постоянные неприятные запахи, на которые наши не равнодушные девчата, делали ей замечания. И у всех была тема, о чем поговорить и кого обсудить. С Наташей, пока она училась с нами этот год, я общалась, но друзьями мы так и не стали.

Очень часто, после школы я уходила к бабушке, относя ей молоко и овощи, любила просить у нее одну – две карамельки, не понимая, что она не получает пенсию, хотя бы за погибшего мужа, а подсказать ей тогда об этом никто не додумался. Отец мой не всегда мог помочь ей в финансовом плане. А бабуля, вопреки всем препятствиям, умудрялась что-то кому-то продать на базаре, что-то связать, посидеть с чьим – либо ребенком, вот так и выкручивалась. Но меня она любила и делилась, чем могла.

Однажды отец, получив очередную зарплату, решил «гульнуть», оставив себе, как в порядке вещей «3-62» на бутылку, все остальное он отдавал маме. Мы же, как назойливые мухи слетались в попытке выпросить рубль или 50 копеек, иногда это удавалось, и радости не было предела. В тот самый раз, на пути в магазин отец встретив нашу маму, сказал ей, что деньги он положил под швейную машинку. Сколько же было в тот день слез и шума, деньги пропали, а надо было тянуть семью до следующей зарплаты.

Сейчас я очень хорошо понимаю «тот» поступок своей бабули. Маму тоже было жаль, она очень сильно ругала и проклинала бабушку, причитая, что дети остались без ничего. Но что оставалось делать бедной бабуле; вдова фронтовика, тогда ей было уже лет 80, она сама как-то пробивалась, жила и ухаживала за собой, ну не было у нее средств, так уж получилось, взяла и все! И за это ее нельзя судить, она была бедной и несчастной, одинокой женщиной. Откуда-то, брались силы. Запросто и самостоятельно, она еще каким-то образом, могла навещать всех своих «непутевых» детей. Даже в свои 90 лет, этот удивительный человек, умела фантастически преодолевать любые дороги, будь то из Казахстана в Россию, или из России на Украину, трясясь по несколько суток в общих вагонах, с пересадками. По истине, то была Великая и самая классная бабуля!

– Милая моя, я помню тебя, люблю и преклоняюсь пред тобой! Прости, что осознание было поздним, прости, что во время не помогла, не уберегла! Прости за все!

Пройдут годы. Мы с бабушкой встретимся после долгой разлуки, уже лишь в 80 годы, в Харькове. Я тогда с почти семилетним сынишкой, по какому-то внутреннему зову, полечу навестить ее, и, в общем-то, напоследок. Зоя, ее дочь, тогда писала нам, что бабушке уже за 100 лет, что она давно слепая и безумная, но, то был лишь всего обман самосознания. От долгого одиночества, а бабушка подолгу оставалась в квартире одна, действительно можно не только потерять разум, но и веру…

К тому времени немало досталось и на мою долю. Я ехала в Харьков, в надежде сменить что-то в своей жизни, просто устала от безвыходности. Продав свой удивительной красоты ковер, взяла два билета на самолет и в путь, не сообщив о своем приезде заранее тете Зое.

Как ни странно, но моя бабуля, обладая даром предвиденья, уже знала все наперед. В день нашего приезда она еще ранним утром стала преставать к дочери с вестью, что к ним приедет хорошая девушка с мальчиком и, что она, бабуля, их очень любит и ждет. Зоя все услышанное восприняла, как бред сумасшедшей старушки. И каково было ее удивление, когда она вечером того дня увидела нас двоих у себя дома!

Дорога была сложной, задержки, пересадки в Москве, пришлось почти всю ночь простоять на ногах, по очереди уступая с сыном место на дорожной сумке друг другу, чтоб хоть как-то отдохнуть. Я, уже тогда отметив выдержку и стойкость своего малыша, думала: «ну, этот пробьется по жизни, и дай-то Бог!».

К двенадцати часам дня мы с сынишкой уже были у двери, разделявшей нас с бабушкой до вечера, на долгие шесть часов. Тетя Зоя была на работе, ее сын Артур тоже. Я позвонила и постучала в дверь. Бабушка, которая к тому времени была практически не ходячая и полуослепшая, все же добралась до двери, но открыть ее так и не смогла. И начался долгий, долгожданный, чувственный разговор, по обе стороны двери.